Час волка

Как только Майкл и Мышонок залезли обратно в фургон, Гюнтер хле– стнул вожжами, и напрягшая задние ноги крестьянская лошадь тронулась. Дитц предложил Майклу шнапс, и Майкл отпил из бутылки, затем передал ее Мышонку. Маленький человечек покачал головой. Он задумчиво смотрел на свою правую ладонь. В ней лежал Железный Крест.

Майкл не знал, что бы он сделал, если бы Мышонок не вышел. Убил его? Вероятно. Он бы не задумался. Он был специалистом в грязных де– лах, и первым и самым главным для него была его миссия. Стальной Ку– лак. Франкевиц. Блок. Доктор Гильдебранд и газовое оружие. И, конеч– но, Гарри Сэндлер. Как все они взаимосвязаны и какой смысл имели на– рисованные на зеленом металле пулевые отверстия?

Он должен выяснить это. Если ему это не удастся, то точно так же может не удаться вторжение союзников в Европе.

Он уселся, прислонившись спиной к борту фургона, и ощутил в сене рядом с собой автомат. Мышонок неотрывно смотрел на Железный Крест, завороженный тем, что такая маленькая холодная вещица должна стать последним, что имело какой-то смысл в его жизни. А потом стиснул на– граду в кулаке и положил ее в карман.

Глава 3

Явка располагалась в берлинском районе Нойкельн, месте с мрачны– ми заводами и выстроенными в шеренги домиками, облепившими железнодо– рожные пути. Гюнтер постучал в дверь одного из таких домов, и ее от– крыл худой молодой человек с коротко подстриженными каштановыми воло– сами и лицом с выдававшейся челюстью, выглядевшим так, как будто оно никогда не знало улыбки. Дитц и Гюнтер последовали за своими подопеч– ными в дом и вверх по лестнице на второй этаж, где Майкла и Мышонка ввели в гостиную и оставили одних. Спустя почти десять минут вошла женщина средних лет с волнистыми седыми волосами и принесла поднос с двумя чашками чая и нарезанным черным хлебом. Она ни о чем не спроси– ла, и Майкл не стал спрашивать у нее. Они с Мышонком жадно уничтожили чай и хлеб.

Окна гостиной были закрыты маскировочными занавесками. Наверно через полчаса после того, как им подали чай с хлебом, Майкл услышал шум автомобиля, остановившегося снаружи. Он подошел у окну, чуть ото– двинул занавеску и выглянул. Спускалась ночь, на улице не было ни од– ного фонаря. Дома были темными на фоне тьмы. Но Майкл разглядел чер– ный «Мерседес», остановившийся у края тротуара, и увидел, как води– тель вышел, обошел кругом и открыл дверцу с другой стороны. Сначала показалась красивая женская ножка, потом и она сама. Она глянула вверх, на полоску желтоватого света, пробивавшуюся сквозь край маски– ровочной занавески. Лица ее видно не было. Затем водитель захлопнул дверцу, и Майкл опустил занавеску на место.

Снизу послышались голоса: Гюнтера и какой-то женщины. Элегантный немецкий выговор, весьма рафинированный. В гласных звуках слышалась аристократичность, но в ней была странность, нечто такое, чему Майкл не мог дать точного определения. Он услышал, как кто-то поднялся по лестнице, услышал, как женщина взялась за ручку закрытой двери в гос– тиную.

Ручка повернулась, дверь открылась, вошла женщина без лица.

На ней была черная шляпа с вуалью, скрывавшей черты лица. В ру– ках, обтянутых черными перчатками, она держала черный чемоданчик, а поверх темно-серого в полоску платья на ней был черный бархатный плащ. Но из-под шляпы выбивались золотистые кудри, густые белокурые волосы кольцами ниспадали на плечи. Женщина была стройной, высокой, примерно пяти футов десяти дюймов росту, и Майкл видел, как блестели сквозь вуаль ее глаза, когда она остановила свой взгляд на нем, потом перевела его на Мышонка и опять вернула к нему. Она закрыла за собой дверь. Майкл ощутил запах ее духов: нежный аромат корицы и кожи.

– Вы – тот самый человек,– сказала она светским немецким языком. Это была констатация факта, обращенная к Майклу.

Он кивнул. В ее акценте было что-то странное. Что же?

– Я – Эхо,– сказала она. Затем положила черный чемоданчик на стол и раскрыла его застежки.– Ваш попутчик – немецкий солдат. Что делать с ним?

– Я не солдат,– запротестовал Мышонок.– Я – повар. Был поваром, я имею в виду.

Эхо уставилась на Майкла, за вуалью черты ее лица оставались бесстрастными.– Что делать с ним? – повторила она.

Майкл понял, что она имела в виду.– Ему можно доверять.

– Последний человек, веривший, что можно доверять любому, уже мертв. Вы взяли на себя опасную ответственность.

– Мышонок… мой друг… и хочет выбраться из страны. Нельзя ли это устроить?

– Нет,– прервала Эхо.– Я не рискну ни одним из моих друзей, что– бы помочь вашему. Этот…– она быстро глянула на маленького человеч– ка, и Майкл почти почувствовал, как она сжалась.– Этот Мышонок на ва– шей ответственности. Вы позаботитесь о нем сами, или придется мне?

Это была вежливая форма вопроса, убьет ли Майкл Мышонка сам или эту работу должны сделать ее агенты.– Вы правы,– согласился Майкл.– Мышонок – на моей ответственности, и я о нем позабочусь.– Женщина кивнула.– Он едет со мной,– сказал Майкл.

Наступило молчание: ледяное молчание. Потом: – Невозможно.