Чаша Асклепия (СИ)

Коля-интендант был отнюдь не записным негодяем, подсунувшим Стасику откровенное дерьмо вместо корабля. С его точки зрения — не такое уж это и дерьмо было, так, не совсем кондиция. Откуда ему было знать, что Стасик на этом корыте не вокруг Нового Бобруйска будет фланировать, а потащит экспедицию учёных за семь световых вёрст, на Степянку, где и связи-то с внешним миром не будет?

А уж чтобы Стасик именно этот заказ взял — Вениамин Игнатьевич подсуетился заранее. Как и о том позаботился, чтобы через месяц после окончания срока мимо заштатной планетки пролетел «случайный» туристический катер и подобрал бы горе-учёных и заварившего всю эту кашу Станислава Петухова.

А дальше уже снежный ком. Сорванные сроки, неисправный транспортник, который только в металлолом и годится, квартира в залоге… Тут и до полного краха недолго.

Веня хихикнул: ну а пилот-алкоголик с вылеченной слепотой нарисовался сам собой, но очень в масть оказался. Специально не придумаешь.

Механик-домовой тоже хорошо вписывался в команду — что мог хорошего сотворить диковатого вида человечек без нормального послужного списка? Кулибин местного разлива, самородок. Вениамин Игнатьевич вдоволь нагляделся на таких вот самородков и знал цену подобным «дедам Мазаям».

Оставалось только навигатора под стать пилоту и механику подобрать, и дело в шляпе! Хотя на этот счёт можно было не беспокоиться: подбором навигатора будет заниматься лично он, доктор Бобков. Не один, конечно, мальчишка-пилот тоже поучаствует, должен же кто-то проверить минимальные знания будущего навигатора, но решать всё будет он, серый кардинал Бобков. Вениамин Игнатьевич вновь усмехнулся своим мыслям.

Ну а новоявленному капитану явно будет не до таких мелочей — друг Веня подсуетился, чтобы бюрократическая волокита вокруг этого рейса была особенно интенсивна.

Кстати, Валентин, директор банка, на самом деле считал, что делает доброе дело — была у Вениамина Игнатьевича такая особенность, доведённая годами тренировок до виртуозности, мог он практически любого человека убедить в чистоте и бескорыстии своих порывов.

О дороге с благими намерениями ни Коля, ни Валя не думали. Так что все складывалось более чем удачно.

Единственное, что немного беспокоило Вениамина Игнатьевича, — это дата вылета. Она была на стыке возможного. Но Вениамин Игнатьевич уповал на свою везучесть и высшие силы. Бог не выдаст, свинья не съест!

Беспокойство Вениамина Игнатьевича усилилось, когда он оглядел соискателей на должность навигатора: две явно безмозглые девицы, дед-пенсионер, из тех, кто ходит по собеседованиям просто «а поговорить?», и небритый военный, совсем не внушавший Вениамину Игнатьевичу доверия. Хватит ему на борту одного полоумного вояки с неподчинением приказам в анамнезе.

Хотя в крайнем случае можно будет кого-нибудь из знакомых попросить нормального навигатора прислать, будет у Вениамина Игнатьевича свой человек в команде. С одной стороны, неплохо, а с другой — не хотелось никого из внешнего мира посвящать в прекрасную, но сложную палитру чувств и взаимоотношений старых друзей.

И тут доктор Бобков сделал охотничью стойку: появился новый претендент — худой, неряшливый рыжий парень. Вначале именно на его не совсем чистую, но всё же откровенно яркую шевелюру и обратил внимание Вениамин Игнатьевич. Именно такого оттенка рыжины и была его бывшая жена и единственная любовь стерва-Ленка.

Сердце предательски пропустило удар и в следующую же секунду забилось как заполошное. Неожиданно в низу живота появилось тягучее, довольно недвусмысленное ощущение. Даже странно, никогда до этого на парней Веня внимания не обращал. Ни в далекой юности, ни в теперешней зрелости. Ну, если не считать всепоглощающей страсти к Стасику, но это было святое и высокое чувство!

Вениамин Игнатьевич на секунду прикрыл глаза и усилием воли выровнял дыхание. Нет, этого парня он не возьмёт ни при каком раскладе, не хватало ещё смотреть на его рыжую гриву и страдать от незажившей раны.

Когда он открыл глаза и ещё раз окинул кандидата цепким холодным взглядом, то понял — с парнем что-то явно не так. И это «не так» как-то очень смутно Вениамину Игнатьевичу знакомо. Что-то подобное он уже видел, причем совсем недавно.

Он пристально и детально оглядел парня. Старая одежда, странная, болезненная худоба, судя по всему — у молодого человека не лучший период в жизни. Рыжий оборванец словно почувствовал взгляд доктора и поднял глаза.

Голубые, холодные и спокойные глаза. Слишком спокойные. Взгляд отрешённый и смотрящий сквозь тебя и одновременно — прямо тебе в душу. Вениамину Игнатьевичу стало не по себе, было ощущение странного дежавю. Мутный он, этот рыжий оборванец, и какой-то неправильный.

В комнату влетел Стас, с совершенно ошалелыми глазами, быстро оглядел шеренгу претендентов, на пару секунд задержал взгляд на молодом человеке в обносках и довольно громко прошипел:

— Главное, рыжего не берите.

И поскакал дальше на бой с бюрократической ветряной мельницей.