Чаша Бланшара

Но у преследователя были свои планы. Как будто почувствовав ловушку, он спрятался в тени крыльца. Роуз кинулась вперед, зажав пистолет в дрожащей руке, и мельком увидела, как он сворачивает за угол. Не задерживаясь, она кинулась в противоположном направлении в первый же попавшийся переулок.

Роуз зигзагами металась по лабиринту узких улочек, ведущих к реке. Но какой бы путь она ни выбирала, ее преследователь, казалось, предвидел ее выбор. Куда бы она ни сворачивала, его тень постоянно была у нее за спиной.

Булыжник сменился грязью, одежда мешала Роуз двигаться. Ветер все еще свирепствовал, складки юбки и плащ путались в ее ногах. Сзади все еще доносился звук шагов. Краем глаза ей удалось разглядеть плащ и темную шляпу. Может быть, ей просто повернуться, прицелиться и выстрелить? Разум подсказывал ей, что так и следует поступить, но к этому времени инстинктивное желание убежать взяло верх. Она была не в состоянии остановиться или что-то сделать, она могла только бежать без оглядки, вцепившись в свои пожитки.

Когда она запыхавшись выскочила на пристань Трех журавлей, часы на церквях Святой Магдалины и Святого Остина начали бить, соревнуясь друг с другом в звучности. Бледная луна освещала реку, причалы и склады на берегу. Прилив был низким, так что она могла видеть плоские и серые, как будто на гравюре, громадины барж, застрявшие в грязи у берега и лежавшие под странными углами.

Роуз стала озираться в поисках кого-нибудь, кто бы мог ей помочь. Но народу было меньше, чем она рассчитывала. Ничего, утешила она себя, по крайней мере, теперь она не совсем одна. Какой-то лысый мужчина привалился к дверям, прижав к груди бутылку с джином. Еще один мужчина в пальто у склада прилаживал бочку к лебедке. За ним две согнутые фигуры сидели у жаровни, но, мужчины это или женщины, Роуз не могла разобрать. Никто не обратил на нее внимания, когда она выскочила из аллеи.

Понадеявшись, что у жаровни сидят сторожа, Роуз крикнула, но они вроде бы не услышали и оставались неподвижными. Она оглянулась на мужчину с бочкой и увидела, как он скрылся в здании склада. Прямо перед ней находились ступеньки, ведущие вниз, к самому берегу. Она сделала шаг вправо, к фигурам у жаровни. Как раз в этот момент лебедка с бочкой громко заскрипела, цепи загремели — от испуга у Роуз разжались руки, и фонарь с саквояжем свалились за край пристани. Она слышала, как они с глухим стуком упали в грязь.

С трудом сдерживая слезы, Роуз побежала вниз по ступенькам доставать свои вещи. Она осторожно ступила одной ногой на берег, но ботинок сразу утонул в мягкой грязи. Потеряв равновесие, девушка упала в жижу.

Несколько секунд она лежала неподвижно. Затем встала и, не обращая внимания на мокрую и грязную одежду, стала всматриваться в темноту. Кажется, ее преследователь исчез. Пульс ее начал успокаиваться, дыхание выровнялось. И хотя опасность вроде бы миновала, ее сердце все еще замирало. Вдруг он затаился в какой-нибудь аллее и выжидает удобного момента для нападения?

Некоторое время она размышляла. Свидание должно состояться на левом берегу реки, значит, ей придется перейти через мост, расположенный примерно в полумиле от этого места. Прилив низкий — возможно, удастся сократить путь, если идти вдоль самого берега по грязи. Берег казался ей более безопасным, чем улицы, где преследователь, возможно, ее поджидает.

Роуз почувствовала, что мужество возвращается к ней. Она забрала свои пожитки и пошла вдоль берега к мосту. Из аллеи, откуда до этого выбежала Роуз, появилась темная фигура и, стараясь держаться в тени, последовала за ней.

ГЛАВА 6

Молодого подмастерье, погибшего в ту ночь такой ужасной смертью, звали Ной Праут. В четыре часа утра другой подмастерье Бланшаров пришел его сменить. Обнаружив труп и огромную лужу крови, а также заметив, что драгоценная чаша для охлаждения вина сэра Бартоломео Грея исчезла, он поспешил поднять тревогу. Разбудив своего приятеля-подмастерья, он ринулся в соседний дом и стал барабанить в кухонную дверь с таким усердием, что разбил кулак в кровь.

Прошло не менее десяти минут, прежде чем появился мистер Мэттью в ночной рубашке и колпаке и осведомился, по какому поводу такой шум. Со сна дворецкий не слишком ясно соображал, чему также поспособствовал стаканчик портвейна, выпитый на ночь. Однако внезапный порыв ветра и мусор, полетевший из открытой двери ему в лицо, отрезвили его не хуже, чем вылитое на голову ведро воды.

Дворецкому потребовались одна или две минуты, чтобы понять сбивчивый рассказ подмастерья о практически обезглавленном приятеле и пропавшей чаше для охлаждения вина. После чего мистер Мэттью начал действовать с решительностью, которой его научили пятьдесят лет службы.

— Новости крайне печальные, — объявил он. — Настолько печальные, что придется разбудить Теодора Бланшара.