Чаша гнева

В ответ я лишь пожал плечами: мне было известно, что на Кобру последовательно западали и поручик синих кирасир Мишкин из четвертого года, и сидящий сейчас передо мной Великий князь Михаил Александрович. Император Михаил из позапрошлого для нас мира русско-японской войны от отчаяния, вызванного неразделенной любовью, даже додумался до идеи вовсе не жениться, а составить себе гарем из Верных остроухих и размножаться только в их кругу. Михаил Александрович из четырнадцатого года до такого экстрима пока не докатился - наверное, потому, что в нем так и не открылась возможность генерировать Призыв, а может, по причине того, что уже имеет опыт скоропалительного брака на первой попавшейся особе. Не знаю, надо спросить у Птицы, а для меня вся эта психология не более чем темный лес. Однако и в самом деле надо будет посмотреть, как это третье воплощение одного и того же человека отреагирует на Кобру, и ответит ли она сама на чувства того, кто сможет отправиться с нами вверх по мирам. А сейчас надо срочно собираться, ибо предчувствие, что мы можем опоздать на повороте, становится невыносимо сильным.

19 (6) января 1918 года, поздний вечер. Гатчина, Большой дворец.

Бывший Великий Князь, бывший командир дикой дивизии, бывший почти Император Михаил Александрович Романов.

Стемнело. Час назад из Питера вернулся личный секретарь бывшего Великого князя Джонни Джонсон, по совместительству являвшийся его другом юности (однокашником по Михайловскому кавалерийскому училищу), и привез с собой целую пачку советских газет и еще больше самых разных слухов. Столица бывшей Российской империи со вчерашнего дня буквально кипела ими, шипела и пузырилась.

- Представляешь, Майкл, - буквально с порога заявил Джонсон, - большевики разогнали Учредительное собрание после того, как господа депутаты отказались даже обсуждать вопрос ратификации мира с Германской империей. Вот, читай...

Он бросил на стол пачку газет. Михаил, брезгливо морщась, выбрал из газетной стопки «Известия рабочих, крестьянских и солдатских депутатов», при новой власти игравшую ту же роль рупора официоза, что и «Санкт-Петербургские ведомости» в безвозвратно ушедшие времена.

Декрет о роспуске Учредительного Собрания его не удивил. И так было понятно, что созывают его большевики только ради подтверждения своих полномочий, а в случае отказа итог для господ депутатов будет печальным. Керенского с его камарильей свергли вооруженной рукой, и этих тоже свергнут, не моргнув глазом. Посмертное дитя временного правительства родилось мертвым, а потому его не задумываясь швырнули в ведро для отходов. Удивляла только последняя формулировка: «Российская Советская Социалистическая Республика учреждена на Втором съезде Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, и более ничего в России учреждать не требуется», прямо противоречившая тому, что большевики говорили прежде - мол, все их решения только до созыва Учредительного собрания.

«А что же они с самого начала не были такие храбрые, - подумал Михаил, - и не отменили выборы в Учредилку сразу и на корню? Или решительности большевикам придал заключенный каким-то чудом мир?»

А вот как раз текст мирного договора вызвал сильное удивление. При том состоянии русской армии, в каком она находилась после прихода к власти Временных, и особенно большевиков, условия мира оказались более чем почетными. Это было так не похоже на обычный германский способ ведения дел, что у бывшего Великого князя возникали вопросы. Кайзера Вильгельма Михаил знал достаточно хорошо: чтобы этот алчный и жестокий монарх согласился на такие условия, кто-то должен был хорошенько напугать лично его, начертав на темной стене опочивальни огненные письмена...

- А ты что думаешь, Джонни¹⁵, по поводу этого мирного договора? - спросил он у своего секретаря. - С чего это наш любимый дядюшка Вилли вздумал соглашаться на такие невероятные условия со стороны бессильных в военном отношении большевиков?

- Мистер Бьюкенен говорил, - понизив голос, сказал тот, - что в датских и шведских газетах писали, что некоторое время назад в ставке кайзера в Бад-Кройцахе случилось удивительное происшествие. Внезапно, прямо среди бела дня, этот маленький городишко был захвачен воинской частью неизвестной государственной принадлежности, численностью в несколько тысяч штыков. Грубые незнакомцы, в форме никому не известного образца и в сопровождении наземных панцер-кампфвагенов устрашающего вида, а также боевых летательных аппаратов, объявились прямо из воздуха и в считанные минуты захватили контроль над зданиями, где квартировали генеральный штаб и ставка кайзера...

- И что? - с интересом спросил Михаил.