Чаша гнева

Если все остальные в шоке (особенно Юсуповы, попавшие в этот замес, в общем-то, случайно), то семейство Романовых-Куликовских даже радо такому исходу, ведь Аквилония гарантирует им покой и ту тихую сельскую жизнь, которой они так жаждали. Довольны и дочери Николая и Алисы, ведь я, считай, снял их прямо с эшафота, и теперь им не придется умирать молодыми. Они уже встретились в кулуарах со своими предыдущими воплощениями, отрекомендовавшими им будущее место жительства и меня самого наилучшим образом, и теперь полны сдержанного оптимизма. В Ак-вилонии они не пропадут и не затеряются. Их родители, напротив, после краткого курса истории будущего выглядят какими-то прибитыми и потерянными. А как же иначе: сын грузинского сапожника сумел совершить то, что прежде получалось только у Ивана Грозного и Петра Великого. Зато последняя царствующая чета из семьи Романовых вошла в историю, будучи измазанной такой черной краской, что теперь, пожалуй, их и не отмыть, хоть ты десять раз назови это семейство новомучениками и святыми. Небесный Отец святости по политическим мотивам не признает, а потому кое-кто уже загремел по адскому этапу по статье «грубое превышение должностных полномочий». Впрочем, сейчас это к делу не относится.

- Господа Романовы, - сказал я, - перед вами сидит полномочная комиссия Правящего Акви-лонского Сената: председатель Сената старший прогрессор и отец-основатель Аквилонии Сергей Петрович Грубин, его помощник и ученик младший прогрессор Сергей Васильевич Петров, помимо всего прочего, по галактической имперской классификации имеющий свойства кандидата в императоры первого ранга, председатель коммунистической партийной организации Аквилонии Яков Антонович Давыдов, а также штатный аквилонский маг разума леди Сагари Брут. За леди Сагари будет первое слово относительно пригодности ваших кандидатур и поселения в Аквилонии, а за товарищем Грубиным - последнее, после которого никакие апелляции уже невозможны. И даже мое слово после его слова не будет значить ничего, ведь аквилонцы для меня - не подчиненные, и даже не союзники, а всего лишь соседи с фланга, во внутренние дела которых я не вмешиваюсь, ибо не имею на то ни полномочий, ни желания.

- И если нам откажут, то вы закинете нас на необитаемый остров? - скривив губы, спросил Николай Николаевич.

- Закину без малейших колебаний, - ответил я, - а вас еще и с превеликим удовольствием, за многие грехи. Тех, кто может быть полезен мне самому, я из вашей компании уже отобрал.

- И наша Маман тоже оказалась вам полезна? - подняв голову, спросил экс-император.

- Ваша Маман, Николай Александрович, - хмыкнул я, - это орудие страшной разрушительной и созидательной силы. Если бы четверть века назад трон от покойного Александра Миротворца вместо вас унаследовала она, то Российская империя была бы сейчас как куколка - в бело-сине-крас-ном наряде, красивая и сверху и снизу. При этом разные придурки вроде кайзера Вильгельма, императора Франца-Иосифа, султана Абдул-Гамида и императора Муцухито боялись бы в ее сторону даже смотреть, ибо никто из них не бессмертен. Не зря же у вас в высшем обществе вдовствующую императрицу прозывали Гневной. И именно поэтому такой сгусток неуемной энергии нельзя посылать в Аквилонию, зато можно и нужно использовать в верхних мирах, где имеется значительный дефицит хороших управленцев.

- Да, - вздохнула Ольга Александровна, - Маман, она такая. Но все же, господа аквилонцы, начинайте скорей, а то нет никаких сил ждать решения своей судьбы.

Леди Сагари сняла свои противомагические очки и внимательно посмотрела на младшую дочь императора Александра Третьего и ее супруга.

- Вы можешь не беспокоиться, - сказала она, - ты и твой муж - добрый человек, и мы примем тебя как свой. Ты есть сама любовь и терпение, и я буду давать совет, чтобы сделать тебя помощница наш главный детский воспитатель леди Фэра, а где применить твой муж, будет думать наш главный военный вождь.

- Леди Фэра - это одна из моих старших жен, заведующая воспитанием нашего подрастающего поколения, - пояснил товарищ Грубин.

- Одна из жен?! - воскликнула Ксения Александровна, сделав круглые глаза. - Так что же, господа, у вас там многоженство, как у турок и татар?!

- Да, господа аквилонцы, - подтвердил Александр Михайлович, - расскажите, пожалуйста, о ваших брачных обычаях, а то слова «одна из старших жен» звучат возбуждающе, как фраза из «Тысячи и одной ночи».