Чаша Грааля

стаскивать на неё всё, что могло гореть. Хвороста, веток, обломков деревьев тут хватало. Но для того чтобы запалить костерок ему пришлось потратить почти половину спичек. Хворост прогорал быстро и Витёк чертыхнувшись, осмотрелся. Что он будет делать, если вся эта мелочь прогорит в самом начале ночи? По второму кругу в уже сумрачном лесу он собрал к костру крупные сучья, коряги и даже несколько стволов небольших деревьев явно поверженных каким-то ураганом, прошедшем в этих местах. Покончив с этим, он сразу почувствовал гложущую пустоту в желудке. Он хотел есть! И не просто есть, а жрать! В пакетике «Спас» он нашёл только одну шоколадную плитку. Недолго думая Витёк засунул в рот сначала половинку плитки, а спустя минуту отправил в рот и вторую половинку, после чего с наслаждением сглотнул. Он по-прежнему надеялся, что ушедшие вперёд ребята вернутся за ним, после того как выловят его байдарку.

У костра он почти обсушил свою одежду, да и сам согрелся. Расстелив спасательную куртку Витёк незаметно для себя уснул. Пробуждение было нерадостным. За ним никто так и не пришёл. С неба, затянутого низкой облачностью, моросил нудный дождь. Костёр, естественно, давно потух. Снова ужасно хотелось есть, но есть было нечего. И Витёк струхнул. Он понял, что вторую ночь без костра или какого-либо укрытия над головой он не переживёт. И он решил пройти вниз по течению в надежде встретиться на полпути с ушедшими вперёд туристами. Но идти вперёд вдоль русла реки оказалось делом почти невозможным. Скалистые береговые утёсы, курумник выстилающий русло реки на обеих берегах своими каменными глыбами и валунами, делали ходьбу по ним опасной и порой невозможной. Сломай или вывихни ногу и всё, пиши пропало. Витёк затравленно осмотрелся. Влево от него берег уходил вверх казалось не очень круто, но там виднелись деревья, а значит какая-никакая, а защита от дождя будет обеспечена. И он свернул к береговому откосу. Несколько раз ноги предательски скользили по намокшей лесной подстилке, но он уже заметил, что ещё чуть-чуть и он достигнет плато над откосом. Он даже стал различать мелкие сосновые шишки, прятавшиеся в пушистых пучках иголок. Он сделал очередной торопливый шаг в сторону этого кедрового рая и тут правая нога предательски зацепилась за выступающий из обрыва корень какого-то дерева, и он кубарем покатился вниз по склону.

Очнулся он от звука немного дребезжащего старческого голоса:

– Эй, эй, милок, просыпайся, а то и так все бока пролежал.

Витёк чуть разлепил веки и тут же вновь крепко зажмурился. Над ним склонилась голова, на которой свободными от растительности были разве что глаза и лоб. Ни дать ни взять леший-лесовик из его детских сказок.

– Ну ладно, ладно, вижу что проснулся. Давай знакомиться.

Витёк потёр глаза кулаками и тут же сморщился от боли. От кисти до локтя правой руки была наложена тугая повязка. Пытаясь уложить голову поудобнее на подушку, он снова почувствовал резкую боль в голени левой ноги. Заглянув под одеяло, он с ужасом обнаружил, что его нога от паха до пятки тоже была перетянута бинтами.

– Зови меня просто, Кузьмичом. А тебя как зовут, милок?

– Витьком.

– Это что, имя такое или кличка?

Голубые, чуть выцветшие глаза старика разве что искры из себя не источали.

– Виктор. Виктор Салазкин.

– Как тебя, Виктор Салазкин угораздило в глухой тайге оказаться да ещё одному, да без корки хлеба за пазухой?

– Да мы тут с ребятами поход на байдарках замутили, хотели до Тобольска сплавиться.

– До Тобольска?! Ишь ты, путь-то неблизкий! И что случилось с вами?

– Да так-то ничего не случилось. Ребята вниз по реке ушли, а я рюкзак с припасами утопил, хотел его достать со дна, но байдарка опрокинулась, и потом её течением унесло А ночью, видимо, дождь начался ,и я решил по сухому, берегом вниз по реке пройти да вот сорвался с кручи, а дальше не помню, что со мной было.

– А дальше милок я и сам знаю, что было. В тот день я лисичек в лесу решил собрать и заметил внизу под кручей твою яркую оранжевую куртку. Приволок тебя в избушку, подлечил малость. Так что дней десять тебе тут лежать, бока проминать. Да ты молодой ещё, косточки и на руке и на ноге быстро срастутся.

Витёк ошалело уставился на старика:

– Так рука и нога у меня сломаны?

– На ноге трещина в кости, а рука точно сломана. Да ты не пужайся так. Подлатаю я тебя. Здоровей будешь пуще прежнего.

– Так меня, ,наверное, весь Екатеринбург уже ищет. Мама у меня такая, что кого хочешь на дыбы поставит. Надо ей срочно позвонить, а то ей плохо становится, когда она волнуется.

Кузьмич взял с подоконника, нависающего над кроватью навороченный смартфон, под защитным стеклом которого виднелись потёки воды.

–Попробуй конечно связаться, только сдаётся мне, что у тебя ничего не получится. Ты же искупал телефон в речке, да и будь он сухой тоже не дозвонился бы.

– Это почему?

– Это потому, что здесь на сто вёрст вокруг нет ни одной вышки для мобильной связи.

На глазах Салазкина стали наворачиваться слёзы:

– Да как же? Как же вы без связи тут живёте? А вдруг со мной или с вами, что серьёзное приключится!