Чаша любви

Между тем, разумеется, можешь пользоваться всеми чертежами и схемами, которые я оставил у тебя. Ещё несколько, если понадобится, лежат у меня дома. Все, оставшееся от моего механизма в Хейле, можешь использовать для своих опытов, если захочешь.

Как я упоминал в нашу последнюю встречу, меня не убедили твои доводы, что машина должна иметь подпорки или ножки, которые приводили бы её в движение. Ещё я предложил бы задуматься о проблемах сцепления прежде, чем начинать строительство экипажа. Знаю, некоторые современные учёные разделяют твоё мнение; но если машина, поставленная на рельсы, может начать движение без дополнительного импульса, то не поверю, что подобное повторится на менее ровной поверхности. Я предложил бы подумать об использовании песка или гравия, которые могут храниться в специальных цистернах и выбрасываться перед машиной по необходимости.

После этого письма ты какое-то время не получишь от меня вестей, но если тебе захочется о чем-то спросить или поделиться новыми сведениями, пиши мне в Нампару, а мои родители переправят письма.

Я верю, что, вопреки твоим страхам, доктор Эйвери поправится и у тебя будет больше времени на многочисленные обнадёживающие эксперименты.

Искренне твой,

Джереми Полдарк

II

За день до отъезда Джереми сходил на Уил-Лежер. По странному совпадению на прошлой неделе возникли неполадки с насосом. Все полтора года он работал почти бесперебойно — свидетельство в пользу инженерных умений Джереми и литейного цеха Харви. Порой насос останавливали на десять минут, чтобы кое-что отрегулировать или подремонтировать. Десять минут — почти предельный срок, в течение которого хороший двигатель может простоять без необходимости разводить пары заново, но в основном справлялись, не останавливая работу насоса. Однако на прошлой неделе Дэн Карноу пришёл в Нампару и сообщил, что недоволен насосом: стучит неровно, нет нужного напора, и работает как-то медленно. Джереми пошёл с ним, там оказались Питер Карноу и Бен Картер.

Они ждали его, хотя он был моложе остальных, не потому, что он сын хозяина, а как знатока своего дела; он спроектировал насос, это его творение, его детище. Джереми обошёл механизм, вглядывался там и сям, вслушивался, поднимался и спускался по лестнице, проверял, искал, перекрывал один клапан, другой, замедлял ход и внимательно наблюдал. Через полтора часа он наконец сказал, что, похоже, есть протечка в конденсаторе, поэтому насос не качает как следует, горячая вода, похоже, утекает в отводную трубу. Он посчитал, что с воздушным насосом не всё ладно.

Братья Карноу глубокомысленно кивали, будто всё время и так были в курсе, а вот Бен охал и причитал. Это значило остановить насос аж на неделю, а в такую-то сырую погоду самые нижние уровни придётся закрыть.

Отдельный конденсатор, давным-давно изобретённый и запатентованный Уаттом, находился в углублении в основании насосной станции. Каменное углубление было до краёв заполнено холодной водой, в самом конденсаторе содержалось некоторое количество воды, которое изначально было горячим паром, он сжимался по мере поступления в цилиндр и таким образом втягивал воду.

Как только работу насоса приостановили, то сначала пришлось ручной помпой откачать воду из каменного углубления. Глубина ямы составляла около шести футов, ширина — около восьми, а в ней стояли брусья, чтобы придать жёсткость и неподвижность камере конденсатора; что весьма затрудняло исследование даже пустой камеры, особенно когда приходилось этим заниматься в кромешной тьме холодного и мокрого подвала. Джереми надел шахтёрскую шляпу со свечой, взял два фонаря и спустился первым.