Чаша Мараканы

Впервые футбольный мир обратил пристальное внимание на этого молодого парня (ему было тогда 22 года) во время отборочных игр бразильцев в 1969 году. Его нельзя было не заметить: из 23 голов, забитых в шести матчах, на долю Тостао пришлось десять! Почти половина! Конечно, можно скептически пожимать плечами, ссылаясь на тот факт, что противники бразильцев в тех матчах – команды Венесуэлы, Колумбии и Парагвая – не являлись звездами первой величины на футбольном небосклоне.

Не будем спорить. Заметим только, что ни колумбийскую сборную, ни тем более парагвайцев нельзя считать откровенно слабыми противниками. Отборочные матчк, впрочем, не были «премьерой» Тостао в национальной сборной, где он играл уже четыре года. Однако за пределами Бразилии о нем писалось и говорилось мало, несмотря на то, что на лицевом счету этого футболиста был решающий гол, принесший победу сборной Бразилии в матче протиз сборной «всего остального мира» (6 ноября 1968 года на «Маракане»), забитый на последней минуте встречи.

Когда биографы какой-то выдающейся личности с восторгом сообщают нам о том, что уже в начальных классах школы будущее светило проявило гениальные способности в заучивании таблицы умножения, мы вольны придавать этому какое-то значение или иронически улыбнуться. Но когда речь заходит о бразильском футболисте, тут уж разговор о детстве более чем уместен. И даже поучителен для тех, кто наивно полагает, что в футбол можно научиться играть в комсомольском возрасте.

Бразильцы доказали нам, что знакомство с футбольным мячом должно происходить в тот момент, когда счастливая мамаша сообщает взволнованному папаше, что ребенок сегодня утром, самостоятельно встав с горшка, сделал свой первый шаг…

И не будем иронически улыбаться! Лучше вспомним, что Пеле в пятилетнем возрасте уже участвовал в мальчишеских, но вполне «официальных» турнирах.

Что для шестилетних мальчишек в бразильских городах устраиваются чемпионаты под названием «молочные зубы». Что детский мини-футбол (или, как здесь говорят, «футбол-де-салон») в спортзалах и на маленьких площадках давно приобрел в Бразилии характер национальной «эпидемии» и захватил даже взрослых. Поэтому-то ни у кого в Бразилии не вызвала недоверия или насмешки сказанная вполне серьезно одним из биографов Тостао фраза: «Его (Тостао) характерный дриблинг, оригинальный и элегантный, появился, когда ему было четыре года, а окончательно оформился в шесть лет в матче «молочных зубов» между командами «Атлетико» и «Спортивной ассоциацией индустриариев». В этой встрече Тостао, не обращая внимания на дождь, изящно обыграл защитника, прошел по левому краю и послал навесной мяч в угол ворот…».

Мастерство мальчика отточилось в бесчисленных матчах «футбол-де-салон». В одном из таких турниров и был замечен тренером «Крузейро» этот тринадцатилетний Эдуардо Гонкалвес де Андраде, которого сверстники прозвали за щуплость и невзрачную внешность «Тостао». Так именовалась тогда в стране самая мелкая монетка, которая впоследствии совсем обесценилась и исчезла из обращения. С Тостао произошел противоположный процесс: в 17 лет он уже играл за «Крузейро» – лучший клуб БелоОризонте, третьего после Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу футбольного центра Бразилии. А спустя еще два года – в 1966 году – он был включен в сборную страны и получил тяжелое «боевое крещение» на чемпионате мира в Англии.

В 1967-1968 годах его талант раскрылся во всем великолепии, и к моменту, когда Бразилии нужно было оспаривать путевку в Мексику, кандидатура Тостао в сборную страны называлась с той же категоричностью, что и имя Пеле или Жерсона. Впрочем, бразильцев надо все же упрекнуть за то, что они долгое время относились к этому парню с некоторой подозрительностью. Скепсис объяснялся, видимо, тем, что Тостао являлся, пожалуй, единственным футболистом в стране, игравшим в «европейский», футбол.

Точнее говоря, в футбол, который бразильцам казался «европейским».

И лишь очень немногие (среди них – бывшие тренеры сборной Айморе Морейра и Жоао Салданья) поверили, что в этой схожести с «европейскими догмами» кроется едва ли не самая сильная сторона футбольного дарования Тостао: он сумел объединить бразильский артистизм с европейской рассудительностью, хладнокровием. Он словно в воду глядел: именно этот сплав страсти и спокойствия, эмоций и холодного расчета стал сильной стороной бразильской команды в Мексике.