Чаша Мараканы

Это было что-то неописуемое. Мы, журналисты, сидевшие в ложе прессы, которая находится в самом центре трибуны – неподалеку от точки, где пересекаются средняя и боковая линии поля, не могли различить ни ворот, ни центрального круга футбольного поля, не говоря уже о противоположной трибуне: вода шла не потоками, не струями, а каким-то необузданным водопадом, низвергавшимся с неба ожесточенно и грозно. Через несколько минут после начала этого ливня на окружающих стадион улицах и площадях уровень воды поднялся до двух – двух с половиной метров. Из трансляционных репродукторов раздались тревожные призывы администрации стадиона с просьбой к болельщикам не покидать трибун во избежание несчастных случаев. Никто, впрочем, и не мог бы этого сделать. Особенно после того, как стало известно, что у шестнадцатых ворот (через которые въезжают на территорию «Мараканы» машины журналистов) погибли трое мужчин, пытавшихся форсировать несущийся по улицам бурный поток воды.

Смерть наступила от удара электротоком: оборвался и упал в воду кабель, питавший энергосистему стадиона. Тело одного из них было обнаружено четыре дня спустя в заливе Гуанабара, километрах в шести от места гибели. Потоки воды протащили его через весь город!

Уже упомянутая нами всезнающая статистика зафиксировала, что 1970 год – год мексиканского чемпионата – стал для стадиона юбилейным: «Маракане» исполнилось ровно двадцать лет. Что металлоконструкции, затраченные на его сооружение, можно было бы (при желании и, разумеется, разрешении вышестоящего начальства) дважды уложить вокруг земного шара по линии экватора. И что из цемента, израсходованного на сооружение этого гиганта, можно было бы воздвигнуть колонну, вдвое превосходящую высоту самого высокого здания на земле – 103-этажного «Эмпайр стейт билдинг» в НьюЙорке. Статистика знает также, что трибуны «Мараканы» имеют высоту 32 метра и вмещают 200 тысяч болельщиков. Однако самой волнующей цифрой, которую могут вам сообщить бразильские Константины Есенины, являются 56 миллионов, или, чтобы быть предельно точным, 56 102 366 болельщиков (составляющих более половины населения страны!), прошедших за эти двадцать лет через ворота стадиона на его трибуны. К сожалению, не все из этих 56 миллионов сумели вернуться домой: на трибунах «Мараканы» погибло 20 человек, два десятка страдальцев пали здесь смертью героев на поле брани – жертвы бурных инфарктов и инсультов, вызванных незабитыми голами, проигранными кубками и пенальти, пробитыми мимо ворот. Заметим, однако, что эти печальные потери были, хотя и в очень малой степени, компенсированы одной страстной поклонницей футбола, которая умудрилась благополучно разрешиться от бремени прямо на архибанкаде (втором ярусе) «Мараканы» во время одного из трех с половиной тысяч матчей, проведенных здесь за эти двадцать лет[2].

История стадиона неразрывно связана со всеми радостями и печалями бразильского футбола за последние два десятилетия. Построен он был в страшной спешке: полторы тысячи рабочих трудились днем и ночью, чтобы сдать его к открытию четвертого чемпионата мира, назначенному на 9 июля 1950 года.

Первый матч состоялся здесь 15 июня. Играли сборные Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Первый гол был вабит, как уже было сказано, Диди, выступавшим за сборную Рио. А всего лишь месяц спустя – 16 июля состоялся тот самый «трагический» в истории стадиона матч – финальная встреча с уругвайцами на первенство мира, проигранная бразильцами 1:2.

Но, сказать по правде, за двадцать лет своей жизни «Маракана» принесла своим завсегдатаям гораздо больше радостей, чем печалей. Самые счастливые страницы в ее истории связаны с матчами «золотой сборной» – «би-кампеонов», поразивших мир в Швеции и Чили. Здесь, на «Маракане», дважды завоевывал звание чемпиона мира среди клубных команд самый популярный бразильский клуб «Сантос».

Здесь, на «Маракане», потрясал торсиду своим радостным искусством «Чарли Чаплин футбола» – Маноэл Франсиско дос Сантос, известный миру по шутливому прозвищу Гарринча. Здесь сыграл свои лучшие матчи и забил свой самый знаменитый – тысячный! – гол лучший футболист мира Эдсон Арантес до Насименто – Пеле.

Об этом событии, вероятно, самом ярком и самом незабываемом из всех ярких и незабываемых футбольных спектаклей, прошедших на стадионе за эти двадцать лет, стоит рассказать поподробнее.