Чаша огня

Я вновь остановился, оглянулся назад, в сторону гор. На северо-западе возвышался зеленый островок плоской вершины, на которой стояло несколько домиков, выкрашенных в яркий оранжевый цвет. Там же располагалось огромное зеркало приемной антенны — местная станция спутниковой связи — уменьшенное подобие КОРАСС, работающих на космические передачи. От островка тянулись извивы нисходящего пути, который сначала шел по самому гребню, где еще полоскою белел снег, а затем окунался в новое преддверие. Гораздо дальше этой дороги и самого островка на многие километры тянулись, похожие на застывшие волны, лесистые зелено-синие хребты, окутанные сизой дымкой. А над этими хребтами, заслоняя полнеба, стояли лиловые и пурпурные скалы, ослепительно блистая синевой снежных вершин.

Внизу, в долине, суровость красок предгорья сменилась буйным цветением персиковых садов. Меня окутал ясный сухой жар, скрыться от которого, можно было только в тени фруктовых деревьев. До транспортной станции оставалось совсем немного. Ее плоский стальной диск со спирально закрученными выступами лежал на ровном свободном пространстве, ослепительно сверкая на солнце полированным металлом. Когда я вошел в прохладную тень низкого козырька входа, то почувствовал приятное облегчение. В просторном машинном зале стояли ряды магниторов и магнитобусов — свежевыкрашенных и блестящих, точно только что сошедших с конвейера завода. Несколько телекамер роботов-регистраторов бесшумно двигались по продольным штангам под потолком зала, ведя учет прибывающей и убывающей техники. На станции было тихо и безлюдно. Я прошел в конец зала и по узкой металлической лестнице поднялся на второй этаж, где располагалось помещение дежурного оператора-наладчика. Он встретил меня сдержанно, но приветливо. Молодой светловолосый парень, с глубокими синими глазами и ершистыми юношескими усами, тоже светлыми.

— Добрый день! — приветствовал я его и представился. — Мое имя Максим Новак. Я работаю в Особом отделе ОСО, и здесь нахожусь с целью выяснения обстоятельств одного происшествия.

— Очень приятно! — слегка улыбнулся он, пожимая мою руку и с любопытством заглядывая мне в глаза. — Виджай Бенедикт, работник этой станции. Не часто встречаешь людей вашей специальности, — заметил он, после небольшой паузы. — Все равно, что профессиональных артистов.

— Артистов у нас на Земле, пожалуй, гораздо больше! — тоже улыбнулся я. — Хотя профессионализм в искусстве давно перестал быть прерогативой отдельных личностей, и сейчас каждому жителю Трудового Братства подвластно любое творчество.

— Что ж, пожалуй, вы правы, — согласился Виджай Бенедикт. — Наверное, я не точно выразился… Но вы, видимо, хотели задать мне какие-то вопросы?

Он указал мне на свободное кресло около своего стола, сам сел, напротив, с готовностью глядя на меня.

— Действительно, мне хотелось спросить вас кое о чем. Ведь вы постоянно работаете на этой станции, не так ли?

— Верно, — согласно кивнул оператор. — Правда, я пока еще только стажер, и в группу обслуживания, помимо меня входят еще десять человек. Мы меняемся, неся дежурство посменно.

— Скажите, а двадцать шестого августа была не ваша смена? — спросил я, заранее предвидя его отрицательный ответ и необходимость встречи с другими операторами, чтобы выяснить все интересующие меня подробности у них, но Виджай Бенедикт утвердительно кивнул головой, и я понял, что удача на моей стороне.

— Да, в тот день было мое дежурство.

Оператор улыбнулся радушно и дружелюбно, утратив ту напускную серьезность, с которой встретил меня вначале. Сразу же стало заметно, как он еще молод, и что душа его полна романтики и высоких побуждений.

— Очень рад слышать это, — сказал я, отвечая улыбкой на его улыбку. — А как долго по графику длилось ваше дежурство?

— Я заступил в восемь часов вечера двадцать пятого, а сменился ровно через сутки, вечером двадцать шестого.

— Значит, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое августа и все утро двадцать шестого вы находились на станции? — скорее рассуждая сам с собой, чем, задавая ему вопрос, произнес я.

— Да, верно, — подтвердил он.

— Скажите, вы могли бы вспомнить людей побывавших на станции за время этого вашего дежурства?

— Вас интересует общее количество посетивших станцию или кто конкретно это был? — уточнил Виджай Бенедикт.

— Мне нужно знать, могли бы вы вспомнить лица людей приходивших на станцию вечером, ночью или же утром?

— Пожалуй, смог бы, — после некоторого раздумья, сказал мой собеседник. — Хотя, сами понимаете, мы не следим за этим. Наши обязанности несколько иного плана. Вот если бы кто-то обратился ко мне за помощью в устранении неполадок магнитора, тогда… Вас интересует кто-то конкретно?

— Посмотрите, вот эта девушка не была здесь в тот день?

Я достал снимок Дивии Рана и протянул ему. Он аккуратно взял голограмму из моих рук, некоторое время внимательно всматривался в лицо изображенной на ней девушки. Сказал с сомнением:

— Может быть, она была на станции…

— Вы неуверенны в этом?