Чаша Отравы

— Мне кажется, здесь есть одна любопытная деталь, — заметил я.

— Какая? — Светлана с любопытством посмотрела на меня.

— Прослеживается некий эволюционный регресс: люди происходят не непосредственно от древних гоминидов, которые разделяются на различные ветви приматов, а в результате деятельности «богов», создающих человека из местного, «подручного» материала. При этом часть приматов является как бы побочным продуктом этого эксперимента… Это очень интересно!

Я возбуждённо улыбнулся любимой.

— Вы правы, — согласился со мной Акира. — Представления о регрессирующем мире можно найти и в индуистских взглядах о сотворении мироздания, где это событие не является однократным, а периодически повторяется. Если помните, вселенная, родившись из вод, огня и «Золотого зародыша», проживает последовательно четыре эпохи или юги. Различия же между ними определяются образом жизни и нравами разумных существ, которым выпало жить в каждую из них.

— Начало каждой вселенной носит название Сатьяюги — праведного века, во время которого наступает пора всеобщего благоденствия, — уверенно произнёс Иллик Шелли. — В Сатьяюгу отсутствуют социальные различия, общество основано на полном расцвете и не нуждается в государственной власти, так как все люди одинаково добродетельны и выполняют уставления дхармы.

— Да. За этим веком идут две эпохи — Третаюга и Двапараюга. Они отмечены двумя особенностями: уменьшением продолжительности во времени и убыванием добродетели. В Третаюгу рождаются человеческие пороки, и добро уменьшается на одну четверть. Чтобы умилостивить богов, люди вынуждены приносить им жертвы. А с наступлением Двапараюги, добро убывает ещё на четверть. Именно в это время человеческую жизнь сопровождают болезни и стихийные бедствия. Но всё это почти идиллия по сравнению со следующей, четвёртой эпохой — Калиюгой или злосчастным веком.

В этот период добро уменьшается до одной четверти от первоначального количества. Сокращается и жизнь человека, которая в Сатьяюгу длилась четыре тысячи лет. Человеческие характеры переполняют злоба, зависть и честолюбие… Хотя и Калиюга не вечна. Она даже короче предыдущих эпох, потому что забвение дога и утрата моральных ценностей оборачивается против самих носителей зла. Правители, превратившиеся в притеснителей народов, становятся неспособны удержать их в повиновении. Тогда даже страх перестаёт сдерживать злые инстинкты. Так настаёт конец Калиюги, а с ней завершается и весь мировой цикл — Махаюга или Манвантара — век Ману, и происходит разрушение мира — пралайя.

— Складывается впечатление, что постепенная «порча мира» является оценкой поведения людей с точки зрения выполнения ими предписаний богов, — заметил я, задумчиво глядя на экзоархеолога.

— Возможно, в этом есть определённый смысл, — задумчиво заметила Эйго. — Учёным давно известно, что моральное развитие способствует изменениям в структуре мозга. Существует прямая связь: чем выше уровень нравственного и морального развития у человека, тем у него в мозге больше и серого вещества.

— А это означает, что такой мозг способен к более производительной обработке получаемой извне информации! — воодушевлённо подхватил я. — А обработка информации напрямую связана с преобразованием информационной энергии в другие виды энергии. Мозг здесь выступает как некий генератор. Значит, должна существовать и прямая связь со стремлением «богов» получать духовную энергию человечества, и их же желанием превратить человека в высоконравственное существо. Сначала они сами контролировали этот процесс, а затем уже через различные религиозные учения и школы.

— Интересно, очень интересно! — воскликнул Акира, блестя глазами. — Это обязательно нужно будет обдумать. Вот вам и повод к подталкиванию эволюционного скачка в развитии сознания! Причинно-следственные связи прослеживаются вполне отчётливо.

— А мне видится, что все эти представления о постепенно деградирующем мире очень напоминают нашу реальную историю! — едва сдерживая волнение, сказал Иллик Шелли. — Разве смена всех этих эпох-юг не похожа на исторические периоды, пережитые человечеством в последние века перед Мировым воссоединением? Только как бы в миниатюре по временной протяжённости.

— А ведь он прав! — кивнул я, поражаясь почему мне самому не пришла в голову подобная мысль.