Чаша отравы

— В общем, ваши стремления не имеют под собой основы, — показал Иван пальцем на Белякова. — Они бесперспективны. Весь ваш грандиозный проект по сливу СССР и вхождению узким кругом в мировую элиту — фантом. Мираж. Дым. Вы убили социализм, а взамен получили только то, что можно тут пожрать — куски мертвого тела, дабы ублажить вашу приземленную плоть. И ничего, кроме этого. Вы уничтожили былую государственную мощь, которая, как-никак, служила неоспоримым аргументом в глобальном противостоянии, убили критические технологии, слили союзников. Теперь ничего этого нет, и баланс сместился необратимо — а, значит, оказанная услуга ничего не стоит. Так что, как бы вы ни мечтали, долю в глобальном пироге не получите уже никогда. Запомните — ни-ко-гда. Если только очень и очень отдельные лица. Но не весь ваш рейдерский класс. И даже не его верхушка. Конкретные персоны, в виде исключения. Как сказал ваш умнейший украинский коллега — «не только лишь все». Даже не мечтайте! Вы, правящая каста России, — в тупике, из которого нет выхода. Нет его для вас. Для истории вы — отработанный материал! На мировом уровне вы — никто. Пока сюда не придут истинные хозяева и не спустят вас непосредственно в унитаз. Или до этого народ не призовет вас к ответу и наша страна не возродится на новых, заложенных еще в советскую эпоху, принципах. Вы же конкретно, ваш господствующий над Россией искусственный класс-голем — всего лишь выкидыш истории. Отрекшийся под влиянием своей безбрежной алчности — и еще более безбрежного идиотизма — от прошлого и будущего. Лишенный смысла существования, охолощенный, гнилой и жалкий уродец.

— И что же? — играя желваками и сжимая кулачищи, спросил Беляков.

— А то, что раз тупик очевиден, тупик именно для вас, то история всё равно пойдет своим путем. Пойдет уже не ради вас, а ради других. Рано или поздно эффект от этого страшного оглушения и пресечения, от этого временного поражения социализма, минует, и возникнет запрос на жизнеспособный проект, проект развития и восхождения. Заря нового мира больше века назад уже воссияла над планетой — воссияет и опять. Придут новые большевики и разгонят эту тьму.

— Так мы и есть, если вам угодно, в известном смысле новые большевики, — парировал Беляков. — Мы, именно мы, — прямые продолжатели их дела. Мы — наследники всего, что они совершили. В наших руках всё, что они оставили. Мы обеспечили себе всю полноту преемственности от них. Мы применяем наработанные ими методы управления, пусть и в наших интересах. И именно потому у нас всё получается — мы, не зная неудач, по праву наследования властвуем над этой страной и ее народом.

— Да, действительно, большевики, коммунисты непобедимы в принципе. Но и у них есть ахиллесова пята — это они сами, вернее, их же лжесоратники-оборотни и их недооценка такой опасности. Да, настоящих большевиков могут победить лишь те, кто до поры до времени таковыми прикидывается. Сначала такие действуют под маской, под ложным флагом коммунистов, отодвинув в сторону коммунистов истинных, активно подрывают народную власть, не забывая приписывать свои подлости именно настоящим большевикам. А потом, когда всё готово, демонстративно от коммунизма отрекаются и присваивают общенародное достояние. А тех коммунистов, которые не изменили идее, лишают даже формального статуса, до поры до времени нужного как прикрытие, — или вообще уничтожают. Но именно поэтому вы не смеете называть себя большевиками. Вы никогда ими не были. Вы вероломные оборотни, изначально отрекшиеся от большевизма, от служения народу, напялившие на себя лживые маски. А такие, как мы, — истинные большевики, пусть даже у нас сейчас нет силы и авторитета.

— Во-от, — удовлетворенно протянул Беляков. — Нет силы, сами же и признались, никто за язык не тянул. Вы — бессильны и жалки, какие бы прекрасные идеи ни изрекали, как бы ни желали честно и бескорыстно служить, как вы выражаетесь, народу. А власть-то — у нас! И только у нас, пусть даже мы убийцы, грабители, насильники и вообще людоеды. И это — определяющий критерий. Власть! И этим всё сказано!

— Ваша власть — падёт, а вы — умрёте, — спокойно, не повышая голоса и глядя в глаза Белякову, сказал Смирнов и улыбнулся.

— И это говорите вы? Мне? Я всесилен, я могу любого человека лишить жизни, и мне ничего за это не будет. В моих руках такие богатства, какие вам и не снились никогда. А ты? — начальник КОКСа, распаляясь, перешел на фамильярный тон. — Ты жалкий бесправный узник, избитый, запертый в клетке, жрущий баланду! Я в любой момент могу приказать подвергнуть тебя пыткам, искалечить, убить! За мной — сила! Сила! И власть! Понятно?! Власть! Власть!