Чаша с ядом

Он расставлял глиняные баночки с латинскими названиями на полках, которые тянулись по всем стенам аптеки, в то время как аптекарь на прилавке резал больший ножом травы на деревянной доске. Это были последние травы в году, и они намеревались высушить их, чтобы использовать зимой. Методично стуча ножом по доске, Николас болтал с Эдгаром, пытаясь отвлечь молодого человека от обуревавших того мыслей. Они заговорили о грибках, которых Николас принес с поля сегодня утром, обсуждая, какие из них годились для улучшения пищеварения, какие обладали лечебными свойствами, а какие — были ядовитыми.

— Где вы научились всем этим вещам? — с любопытством спросил Эдгар.

— У своего собственного хозяина, когда я был учеником в Бристоле. Он обычно отправлял меня в леса и на луга вокруг глубокой теснины над рекой собирать плесенные грибки, а потом заставлял меня перечислять их названия и свойства.

— Поэтому вас называют Николасом из Бристоля — потому что вы там ученичествовали?

Аптекарь застыл на мгновение с ножом в руках, размышляя.

Меня стали так называть только после того, как шесть лет назад я приехал в Эксетер. Я родился в Бристоле, и моего отца звали Генри Тэтчер-кровельщик, потому что такова была его профессия. В то время я был просто Николасом, даже когда у меня была собственная аптека возле гавани.

На какое-то время его ученик отвлекся от своих мрачных мыслей.

— Тогда почему же вы оставили Бристоль, если родились там и у вас даже было свое дело?

Николас ответил уклончиво:

— Дела шли не очень хорошо — половина моих клиентов были моряками или шлюхами, которые приходили ко мне лечить триппер. Я решил начать все сначала в другом месте, пока ко мне не стали относиться только как к врачу, который лечит исключительно сифилис. — Похоже, он с неохотой вспоминал собственное прошлое и поспешил сменить тему.

В разговоре они коснулись и последних казней в тюрьмах за пределами города, и стоимости некрученой шерсти, которую они использовали для наложения повязок и шин. Благодаря связям своего семейства Эдгар считался авторитетом в торговле шерстью и объяснил, что нынешний скудный урожай привел к росту цен, особенно с учетом того, что спрос на нее в Бретани и Нормандии повысился.

Николас втайне дивился тому, что его ученик так стремился овладеть специальностью аптекаря, ведь его семейство имело прибыльное и хорошо налаженное дело, которое Джозеф из Тошпема с радостью был готов передать сыну.

Но внезапно Эдгар повернул разговор на свои собственные проблемы.

— В городе сплетничают о Кристине? — с каким-то ожесточением поинтересовался он.

Николас заколебался.

— Ты знаешь, каковы люди, Эдгар. Они с радостью разносят новости, особенно плохие. Несколько покупателей спрашивали о тебе, потому что знали, что вы с этой девушкой собирались пожениться.

Эдгар с грохотом водрузил на полку очередной горшок.

— Собирались пожениться! Вероятно, все кончено, потому что я больше не уверен, что Кристину интересует замужество.

— Перестань, мой мальчик! Пройдут недели, прежде чем она придет в себя, бедняжка. Дай ей время, и я уверен, что все будет в порядке, как прежде.

— Но теперь я не уверен, что хочу жениться на ней, — выпалил Эдгар. Со своим учителем он мог говорить о собственных сердечных проблемах так, как не рискнул бы заговорить с отцом.

Николас перестал резать траву и взглянул на ученика, который сейчас влез с ногами на табурет, чтобы добраться до самых верхних полок.

— Это тоже понятно, мальчик, но подожди немного.

Эдгар все время возвращался к наболевшему, как собака к косточке.

— Сплетничают о ком-то конкретном, кто бы мог совершить такое преступление? — спросил он, стиснув зубы.

Николасу потребовалось время, прежде чем ответить.

— Ничего конкретного. Только невнятные слухи о том, что Годфри Фитцосберн должен кое-что знать об этом деле — но это естественно, только потому, что его лавка была последним местом, куда заходила твоя девушка перед нападением.

Эдгар с грохотом спрыгнул с табурета и, раскрасневшись, повернулся к своему учителю.

— Похоже, так думают все. А дыма без огня не бывает.

Аптекарь попытался успокоить его.

— Шериф арестовал двух подмастерьев Фитцосберна, но через час их отпустили. Поскольку наш шериф склонен вешать любого, кто имел несчастье попасть под подозрение, это значит, что слухи беспочвенны.

— Это также может означать, что эти работники невиновны, и тем больше оснований подозревать их хозяина! — вскричал Эдгар, меряя шагами узкое пространство за прилавком. — Все, буквально все указывает на этого человека, особенно учитывая его репутацию бабника и соблазнителя.

Николас предупреждающе цокнул языком.

— Следи за тем, что говоришь, мой мальчик. Этому человеку лучше не вставать поперек дороги. Господь свидетель, что я не питаю к нему особой любви, потому что он постоянно препятствует мне в создании гильдии аптекарей здесь, на Западе, но при всем этом я бы не осмелился обвинить его в изнасиловании, не имея веских доказательств.

Его слова не убедили ученика, и он метался но аптеке, бормоча что-то себе под нос и беспрестанно хватаясь за рукоятку кинжала.