Чаша с ядом

Джон подвел их к воловьим упряжкам, и по маркировке, выжженной на дереве раскаленным железом, они формально опознали бочонки и коробки как груз, который должны были доставить в Топшем.

— Многое пропало, но то, что осталось, составит примерно половину груза, — заявил Джозеф, кладя руку на колесо ближайшей повозки.

— Для нас это означает существенные потери, — добавил Эрик Пико, убирая со лба прядь темных волос.

Коронер обвел взглядом притихшую толпу.

— Я должен признать, что здесь находятся почти все товары, спасенные с корабля. — Он подчеркнуто внимательно уставился на болезненно выглядевшего деревенского священника, словно бы для того, чтобы подчеркнуть, что часть спасенного исчезла в глотке этого мужчины. — Но теперь я перейду к смерти моряков. Похоже, трое утонули. — Он поименно назвал тех, кого первыми откопали из песка без каких-либо повреждений. — Они умерли в результате кораблекрушения, которое выбросило их в воду, деянием Господним, вызванным штормом на море. Но вот остальные трое… — Джон обратил грозный взор на Аэльфрика и еще нескольких деревенских жителей, стоявших в первых рядах толпы; с флангов их подчеркнуто охраняли сержант Габриэль и его стражники. — Эти трое, также опознанные Джозефом из Топшема, несут на себе следы насилия, а именно: раны на голове и других частях тела, очевидно нанесенные сильными ударами тупыми орудиями. Черепа у них расплющены, на шее видны глубокие ссадины. Не может быть и речи о том, что эти повреждения причинены им морем. Они стали жертвами намеренного насилия, которое привело к их смерти. После чего была совершена попытка скрыть это грязное деяние, похоронив их в песке.

После того как вызвали отшельника Вульфстана, чтобы он засвидетельствовал, что видел тела на пляже и то, как скрывали бочонки, вперед вытолкнули старосту. Он стоял перед коронером, похожий на быка, который ждет, что на него вот-вот спустят собак, и на лице его отражалась смесь свирепости и страха.

— Я ничего не знаю об этих убийствах! Эти моряки умерли еще до того, как я увидел их! — взмолился он, не ожидая, пока коронер задаст ему вопрос.

Гвин, стоящий вплотную к старосте, от души врезал ему по спине, чтобы напомнить о хороших манерах.

— Говори «сэр», когда обращаешься к коронеру! — требовательно заявил он.

— Ты лжец, Аэльфрик, — коротко бросил де Вулф. — Я видел раны своими собственными глазами. Этих мужчин забили до смерти.

— Это не я, не я, — парировал староста и получил от Гвина еще один тычок за то, что заговорил без разрешения.

Черные брови коронера грозно нахмурились.

— Ты хочешь сказать мне, что кто-то еще пробрался в твою деревню, убил этих людей и оставил тебе груз, чтобы ты мог его украсть? Ты — староста деревни, тебе известно обо всем, что происходит в Торре, так что не трудись преподносить мне эту ложь.

Очевидно, перед мысленным взором Аэльфрика возникла перспектива колесования или повешения, потому что он принялся дико озираться по сторонам, ища пути к спасению.

— Это могли быть люди из Пайнтона — они настоящие бандиты.

Это было уже слишком для Джона — он вскочил на ноги и заревел на несчастного старосту:

— Замолчи, исчадие ада! Не оскорбляй такой чепухой наш здравый смысл! Тебя поймал на горячем отшельник, ты спрятал украденные товары, и тела умерших вопиют о том, что они погибли ужасной насильственной смертью. Возвращайся на место и ожидай приговора — хотя нет сомнения в том, каким он будет.

Гвин толчком отправил Аэльфрика на его место впереди толпы, перед тем как начался допрос двух других мужчин, которых Джон и Гвин тоже видели на пляже. К их полному отрицанию вины отнеслись с тем же презрением.

Двое других вилланов скрылись от правосудия сразу после того, как были обнаружены тела: один из них был тем человеком, которого Джон видел удирающим со всех ног, когда они обнаружили в песке трех новых мертвецов. Вероятно, оба удрали в леса, где присоединились к бандам преступников, скрывающихся там от правосудия.

Еще через несколько минут дознание закончилось. Было выбрано жюри из деревенских жителей, которые вереницей прошли мимо шести тел, некоторые трупы, несмотря на холодную погоду, начали уже разлагаться. Джон указывал на раны на головах, пока они, волоча ноги, гуськом проходили мимо, и диктовал некоторые детали дознания Томасу, который яростно царапал по своему пергаменту, чтобы поспеть за быстрой речью коронера.

Невдалеке молча стояли трое Белых каноников. Их монашеские тонзуры были прикрыты круглыми шапочками. Созерцая зло, которое люди причиняют друг другу, они более чем когда-либо убеждались в том, что их Орден должен иметь свой оплот в этом уголке Англии.

Вскоре все свидетельства были собраны и записаны, и коронер объявил свой приговор.