Чаша страдания

— Ну, здравствуйте, мои родные! — она обнимала и тискала Лилю. — Красавица ты моя, до чего же ты выросла-то! Говорила я вам, что Бог милостив и даст нам свидеться. А я уже много раз заглядывала — народ-то возвращается, вот я и думала: а не вернулись ли мои-то?

Поохав и пообнимавшись, Нюша принялась убирать, мыть и чистить.

— А где же машинка-то зингеровская?

— Не знаю, пропала. Наверное, украли. Очень жалко.

Нюша закусила губу и куда-то ушла. Через час она явилась и внесла тяжелую машинку:

— Получай, нашла пропажу. Жулье это, соседи твои. Не хотели отдавать, не ваша, говорят. Но от меня так просто не отделаешься. Я им доказала, что наша, у меня пометки были.

— Нюша, вы — золото! Спасибо вам.

Первым делом Мария подала в прокуратуру запрос о Павле Берге, прождала несколько недель и получила все тот же ответ — «В просьбе отказано». Она снова работала в той же поликлинике Министерства строительства. Министром оставался тот же Семен Гинзбург, но контакты с ним прервались: не было их прежнего «связного», Михаила Зака.

Уже было ясно, что война должна скоро кончиться, по радио и в печати превозносили полководческий гений Сталина, по его приказу в Москве устраивали вечерние салюты в честь освобождения очередного города. Летом 1944 года Сталин приказал провести по улицам Москвы тысячи немецких военнопленных — устроить для жителей демонстрацию советской мощи. По центральной улице Горького (теперь улица Тверская) под конвоем шла длинная колонна из нескольких тысяч немецких генералов, офицеров и солдат. На тротуарах стояли толпы москвичей, полных ненависти к врагам. Все они пострадали от войны, почти в каждой семье были убитые и раненые. Развязанная этими вот немцами война принесла им столько горя и бед, что они были готовы кинуться на пленных и бить их без конца.

Мария с Лилей тоже пошли смотреть на немцев. Пленные шли медленно, вяло, в потрепанных формах без погон, многие, но не все, с опущенными головами. Это были плененные враги, но все же вид их не был очень жалким, в них не чувствовалось приниженности, забитости. Мария смотрела на них с ненавистью и решилась сказать дочери:

— Помнишь толпы арестантов, которых проводили по Алатырю?

— Конечно, помню.

— Ты видишь, что эти немцы выглядят лучше и свободней, чем выглядели те арестанты?

— Да, они аккуратнее и идут лучше. Те были ужасные, страшно оборванные и еле тащили ноги. А кто они были?

— Теперь я тебе скажу: они были такие же политические заключенные, как наш с тобой папа.

Лиля опешила, смотрела на мать широко открытыми глазами:

— Вот почему ты так всматривалась в них. Потому что папа… да?

— Да, доченька, да. В каждом замученном лице мне виделось лицо нашего папы. И теперь мне вдвойне горько и грустно: я вижу, что в лицах этих паршивых немцев, наших врагов, сохранилось больше человеческого достоинства, чем смогли сохранить те наши советские заключенные.

20. Будапешт, Рауль Валленберг

К концу 1944 года гитлеровцы успели уничтожить почти всех европейских евреев. Оставалась только одна большая группа — около 800 тысяч евреев из Венгрии. Венгрия была союзником Германии, и гестаповцы до поры до времени в ней не хозяйничали. В 1940 году она вступила в союз с Германией и стала фашистской страной. Диктатор Венгрии Хорти поставлял Гитлеру дивизии венгерских солдат для войны с Россией. Но фашисты не вмешивались во внутреннюю политику страны, и в ней не было притеснений и преследования евреев. Оставались открытыми еврейские школы, функционировали еврейские фабрики и магазины, работали синагоги, в том числе главная синагога Будапешта «Дохань», самая большая и красивая в Европе. Венгерские евреи оставались последней группой, которую еще не послали в лагеря смерти. Недовольный этим Гитлер заставлял Хорти депортировать их. Но тому удавалось под разными предлогами избегать этого. Единственное, что он сделал, — это ограничил прием евреев в университеты.

Когда стало ясно, что наступил окончательный перелом в войне, Хорти решил выйти из союза с Гитлером и заключить сепаратный мир со Сталиным. Гитлер немедленно арестовал его, и 19 марта 1944 года в Венгрию вошли германские войска — четыре дивизии танков «Тигр». Страна была оккупирована. А за армией пришли войска гестапо СС и повели себя как хозяева оккупированной страны.

В Будапешт прибыл подполковник СС Адольф Эйхман, начальник отдела гестапо «ИД IV», «еврейского отдела», с заданием выявить всех евреев и отправить в лагеря уничтожения. Эйхман занял под свой штаб самую большую гостиницу «Мажестик», построенную на склоне крутого берега над Дунаем, и по городу забегали небольшие желтые машины со знаком «POL» на номерах — гестаповские. Первым делом Эйхман запретил провинциальным евреям приезжать в Будапешт — ему легче было выявлять их в маленьких местечках.