Чаша Ваала

Он летел к серым вершинам. Еще минута, и он стал осматриваться в поисках ровного места. Такое место показалось слева. О’Брайен на уменьшенной скорости сделал над ним круг, выбрал место для посадки и сел без происшествий на длинной полосе белого мрамора. И сразу выпрыгнул, чтобы привязать самолет к большому камню. Принимая эти предосторожности, он бросал любопытные взгляды вниз со склона горы. Но земля внизу уже была покрыта глубокой тьмой.

Убедившись, что самолет надежно привязан, О’Брайен снова забрался в кабину, чтобы поесть и отдохнуть после долгого напряженного полета. Не успел он кончить есть, как прилетел ночной ветер с далекого склона горы. Летчик радостно сделал глубокий вдох. Ветер не сухой и полный пыли, как в пустыне. Он чистый и слегка влажный – и в то же время насыщен удивительно сладкими ароматами.

Не нужно зрение, чтобы понять, что оазис рядом.

– Сад Ирема! – воскликнул он. – Сад Ирема – в Чаше Ваала! Ароматы благословенной Аравии! Неужели мне это снится?

Больше чаcа О’Брайен просидел неподвижно и напряженно, насторожив все чувства. Ночной ветерок усилился, стал сильным ветром снизу, из невидимого углубления на северо-востоке, из которого поднимались замечательные ароматы. Неожиданно далеко внизу в долине послышалось глубокое низкое рычание. О’Брайен схватился за рукоять своего длинноствольного автоматического пистолета. Такой рев может издавать только лев. Но если в долине есть лев, должна быть и крупная дичь

Вскоре теплое и ароматное дыхание оазиса уступило холодному ветру с другой стороны гор, с быстро остывающих песков пустыни. О’Брайен плотней закутался в свой бедуинский плащ и лег на сидение, чтобы сохранить тепло.

Впервые со времени самума он подумал о человеческой стороне этого необычного послания, которое привело его в этот забытый сад прошлого. Какая она, эта Истара, называющая себя «богиней-жрицей»? И Тигра, другая жрица, от которой Истара просила у Ваала помощи? Две женщины, обе дочери народа, который, вне всяких сомнений, более двух тысяч лет отрезан от всего остального мира.

Длинная процессия образов прошла в его сознании – портреты мужчин и женщин, выгравированные на стенах разрушенного дворца в пустыне. Некоторые привлекательны, другие просто ужасны, но О’Брайен знал, что арабские женщины бывают очень красивы. И, естественно, представлял себе богиню-жрицу Истару как величественную и соблазнительно очаровательную восточную красавицу. Имя «Тигра» намекало на тигрицу, и он представлял ее себе отвратительной и жестокой. А их народ, обитателей оазиса, он рисовал себе похожими на племена с прибрежных холмов, только еще поклоняющиеся Ваалу и другим богам древней Аравии.

Но даже эти фантазии и удивительные возможности, которые может принести следующий день, не смогли преодолеть напряжение и усталость последних двадцати четырех часов. Полночь застала искателя приключений спящим крепким сном, в котором он мог стать легкой добычей любого хищника снизу. Но в эту ночь никакой зверь не поднимался в поисках добычи на безжизненную вершину.

3. Зловещее приветствие

Незадолго до ложного рассвета его сон потревожил влажный холод тумана. О’Брайен сел, дрожа от влажного холодного тумана, который черным покровом накрыл небо, пустыню и горы. При свете фонарика летчик поел и подготовился к старту. Серость туманного ложного рассвета предупредила, что пора отвязывать якорную цепь. Потом тьма снова превратила туман в сплошной непроницаемый полог.

Наконец нетерпеливый путешественник увидел проблески истинного рассвета на востоке. Свет быстро усиливался, став вначале ярко-розовым, а потом пламенно-алым. Однако как ни хотелось Ларри О’Брайену побыстрей взлететь, он сидел, положив руки на приборы контроля. Хотя пылающие лучи уже окрасили мрамор вершин в розовый цвет, склоны гор и долина внизу еще лежат под покровом шерстяного одеяла влажного тумана.

Когда прямые солнечные лучи коснулись вершин, туман начал рассеиваться и катиться по склонам. Первые порывы ветра качнули самолет. О’Брайен включил двигатель. Самолет пробежал по ровному уступу и полетел вниз, как гигантский кондор. Бесстрашный авиатор выровнял самолет, прерывая падение. Он едва успел перевалить через противоположную сторону узкой долины и, предупрежденный такой близкой опасностью, поднялся выше в освещенный солнцем воздух, поджидая, пока туман рассеется. Когда солнце поднялось выше на далеком восточном горизонте, его лучи устремились вниз, в обширное углубление, или чашу, между окружающими горами, которые отрезают пустыню. Туман быстро поднялся и рассеялся, и стала видна земля под ним.

О’Брайен увидел полосу дикой неровной местности с крутыми безжизненными хребтами, вершинами и узкими долинами, некоторыми сухими и коричневыми, другими зелеными. Он спустился ниже к одной из зеленых долин. Вскоре снижение привело его к группе белых животных; пролетая, он понял, что это ориксы, или белые антилопы. По дну долины посреди густых зарослей деревьев и кустов, покрывавших все дно долины, вился узкий ручей.