Чаща

— Вперед! — взревел Марек, потрясая копьем в воздухе.

У меня в голове не укладывалось, с какой стати его кто-то послушается: в рваном проломе по-прежнему ярилось и шипело пламя, несмотря на все мои усилия; обжегшись, люди кричали от боли. Но принцу повиновались. Поток солдат, выставив вперед копья на уровне пояса, ринулся прямиком в огненный хаос.

Саркан оперся о стол, выпрямился и подошел к окну, утирая кровь с губы и носа.

— Принц решил ни в чем себе не отказывать, — мрачно произнес он. — Каждое из этих ядер ковали по десять лет. Во всей Польнии таких и дюжины не наберется.

— Мне нужно еще воды! — промолвила я и, поймав Сарканову руку, втянула его в свое заклинание. Дракон собирался было запротестовать: у него не нашлось наготове заклятия под стать моему. Но он лишь раздраженно буркнул что-то себе под нос и подбросил мне простенький заговор, один из тех, самых первых, которым когда-то пытался научить меня — с его помощью можно было наполнить стакан водой из колодца глубоко под нами. Саркана ужасно бесило, когда я либо разливала воду по всему столу, либо добывала от силы несколько капель. Он произнес нужные слова, и вода с журчанием заполнила кувшин до краев, а я пропела мое дождевое заклинание всему кувшину, колодцу внизу, и всей глубокой и холодной спящей воде — и выплеснула из окна все содержимое кувшина.

В первое мгновение я словно ослепла: ревущий ветер швырнул воду мне в лицо и в глаза, с силой хлестнув колючим зимним дождем. Я утерлась ладонями. Внизу в траншеях ливень окончательно загасил пламя — слабо мерцали лишь несколько последних очагов. Одоспешенные воины с обеих сторон оскальзывались и падали в этом внезапном паводке глубиной по самую щиколотку. Из дыры в стене извергалась жидкая грязь. Теперь, когда огонь погас, люди барона хлынули в пролом с пиками, отпихивая рвущихся внутрь врагов. Брешь прямо-таки ощетинилась остриями. Я облегченно привалилась к подоконнику: мы остановили пожар Сольи, мы остановили наступление Марека! Принц уже растратил невесть сколько магии — наверняка больше, чем может себе позволить, — и так ничего и не добился. Пожалуй, теперь он дважды подумает…

— Готовься, — предостерег Саркан.

Солья налагал очередное заклинание. Он воздел руки под определенным углом, растопырил пальцы и поглядел четко сквозь них. Из каждого пальца выстрелили серебряные линии — и расщепились натрое. Линии по дуге перекинулись через стену, и каждая нашла себе мишень — чей-то глаз, щель в броне у горла, локоть мечевой руки, точку над сердцем.

Насколько я могла видеть, линии вообще ничего не делали. Просто висели в воздухе, едва различимые в темноте. А затем в воздухе запели десятки тетив: позади шеренги пехотинцев Марек в три ряда выстроил лучников. Стрелы заскользили по серебряным линиям точно в цель.

Я протестующе выставила вперед руку — а что толку? Стрелы летели без промаха. Тридцать человек упали как подкошенные, убитые одним махом, а ведь все они только что обороняли пролом. Солдаты Марека хлынули в брешь и рассыпались по траншее, сзади напирала остальная армия. Враги принялись теснить бароновых солдат назад, к первому туннелю.

За каждый дюйм сражались не на жизнь, а на смерть. Отряд барона ощетинился частоколом мечей и копий; в таком узком проходе Марековы люди никак не могли до них добраться, не напоровшись на острия. Но Солья метнул через стену на защитников еще один залп стрел. Саркан отвернулся; он лихорадочно перебирал свитки и листал книги, в поисках хоть какого-нибудь ответного заклинания — вот только времени на эти поиски уже не было.

Я снова простерла руку и попробовала применить тот самый заговор, которым воспользовался Дракон, чтобы перенести Касю в башню с горного склона.

— Туал, туал, туал, — позвала я серебристые нити, потянулась к ним, и они, позванивая, зацепились за мои пальцы. Я высунулась из окна и отшвырнула их прочь, вниз, к вершине стены. Стрелы последовали за ними, ударились о камень и попадали беспорядочной грудой.

Мгновение я думала, что серебряный свет просто задержался у меня на руках, отражаясь в лице. И тут Саркан прокричал:

— Берегись!

С десяток новых серебряных линий указывали сквозь окно точно на меня, нитями протянулись к моему горлу, груди и глазам. За какую-то долю секунды я сгребла их за концы — прямо пучком — и слепо отшвырнула от себя. А в следующий миг в библиотеку со свистом влетел залп стрел, и все они ударили туда, куда я отбросила нити — в книжный шкаф, в пол и в кресло, — и глубоко впились в дерево, подрагивая оперением.