Чаща

Пока я стоял так в ночи, мой взгляд скользнул по вершине холма, и там оказался Коротыш, вернувшийся к своему телескопу. Я-то думал, он спит в своей комнате, и притом что я почти не сомкнул глаз, но не слышал, чтобы он выходил из дома. Вокруг него, точно феи, кружился целый рой светлячков, окутывая сиянием маленьких желтых огоньков.

Я направился к его обзорному пункту, но, неизвестно отчего, решил сделать крюк и подойти к нему со спины. Сам не знаю, что взбрело мне в голову. Когда я, осторожно ступая, оказался совсем рядом, он не оборачиваясь произнес:

– Ты топочешь, как чертов бизон. Будет время, мы над этим поработаем.

– Вообще-то я старался не шуметь, – сказал я, шагнув вперед, чтобы встать с ним рядом. Он так и не оторвался от телескопа.

– Для бизона ты подкрался почти беззвучно, – сказал он.

– Ты вправду собрался мне помочь? – спросил я. – Слушай, это очень серьезно.

– Собрался, но, похоже, на уме у тебя другой вопрос. Ты не уверен во мне из-за моего роста? При нашей встрече ты сразу же обронил что-то в этом роде.

– Не знаю, – сказал я. – Прямо сейчас я не знаю, что подумать о многих вещах. Если начистоту, у меня голова идет кругом да еще и вся шея сзади обгорела. Ну ладно, я действительно подумал, что при твоем росте задача может оказаться тебе не по силам. Вот так. Ты спросил, а я ответил.

– Гораздо лучше, когда люди выкладывают начистоту, что обо мне думают. Все эти недомолвки, увертки, взгляды искоса – меня это здорово бесит. Какое-то время назад я пришел к определенному выводу. Вернее сказать, к заключению, которое избавило меня от многих неудобств. Не могу сказать, что это заключение подходит на любой случай и я могу на него улечься, как на пуховую подушку, но моя постель стала значительно удобнее, как только я смирился с тем, что не смогу измениться. Так что мой рост, главным образом, проблема окружающих, хотя мне не помешало бы найти способ поудобнее забираться в седло. Это по поводу твоих сомнений. Еще вопросы будут?

– Юстас может отыскать их след?

– Может. И справится с этим куда лучше меня, но не позволяй ему слишком о себе возомнить, потому что, стоит ему возгордиться, его сразу же тянет к бутылке – а с бутылкой ему не совладать. То же самое выйдет, если он заскучает. С выпивкой ему сносит башку. Потому я и держу здесь его штуцер. Как и то, что он частенько оставляет мне свой заработок, ему же на пользу. Монета в кармане для него как змея. Он спешит с ней распрощаться, а я, напротив, не склонен к расточительности. Впрочем, теперь и я на мели.

– Выходит, ты хранишь штуцер, чтобы он не обменял его на выпивку?

– Чтобы он не перестрелял все, что попадется на глаза. Видишь ли, цвет его кожи дает повод для всякого рода придирок, а наш Юстас не такой человек, чтобы безропотно это сносить. У него цвет, у меня рост – чем не причина держаться вместе? У каждого на шее по альбатросу.[1] Ну а если хочешь знать, можем ли мы сделать работу, уверяю, что можем, но не обещаю, что в конце не будет много грязи. Грязь – основа любого предприятия, малыш.

– Мне шестнадцать, – сказал я.

– С чем и поздравляю, – ответил он. – Надеюсь, будет и семнадцать.

Все это он произнес, не отрываясь от наблюдения в свой телескоп. Теперь он отстранился и спросил:

– Хочешь взглянуть? Только ничего не трогай. Просто приложи глаз к трубе и держи руки подальше, чтобы не сбить настройку. Я как раз все отладил.

Я шагнул и заглянул в телескоп. Все видимое пространство заполнила луна. И на ней проступали тени.

– Что там за тени? – спросил я.

– Кратеры. Может быть, горы. Недавно в журнале я прочитал рассказ, в смысле, журнал попал ко мне недавно. В Задворье в большой лавке один чудак хранит для меня журналы, которые не может продать. Так вот, в рассказе человек отправился на Марс, он просто раскинул руки и захотел туда перенестись. Так и случилось, и он оказался в странном мире, наполненном странными существами и чудовищами. Отличный рассказ. Как-то ночью, на этом самом месте, разглядывая не Луну, а Марс, я подумал: «А что, если и мне попробовать?» Но сразу же спохватился, а если вправду смогу? Там с чудовищами мне пришлось бы туго, вокруг одна сушь, никаких деревьев. Читать было увлекательно, но вряд ли стоило повторять, проблем хватает и без марсиан. К тому же с желаниями я давно завязал. Но, быть может, там, далеко, кто-то есть. Кто-то вроде нас, а возможно, и лучше. Мне снится иногда мир, не такой, где я был бы выше всех, а чтобы все были, как я. Только это несбыточный сон. Уж я-то знаю. Мечты не становятся явью, и нет никакой настоящей любви или Счастливой Страны Вечной Охоты.

– Не знаю, готов ли поверить, – сказал я, отступая от телескопа. – По крайней мере, насчет настоящей любви. Думаю, она есть и каждому суждено ее встретить, нужно только дождаться.

– Серьезно?

– Мои родители очень друг друга любили.

– Любили?

– Они умерли.

– Как это случилось?

– Болезнь забрала обоих, – ответил я, решив не раскрывать все обстоятельства, иначе Коротыш еще сочтет меня разносчиком оспы, готовым его заразить. – Потому мы с Лулой и оказались с дедом на пути в Канзас.