Часовая башня

В 1909 году, на выставке в Меньшиковском дворце Санкт — Петербурга, Финские этюды «Пунка-Харью» и «Седая Финляндия», заставили говорить о муже. Елена Ивановна была счастлива, что первая заметив новое направление в его творчестве, подбодрила его, вдохновила на дальнейший поиск.

Теперь его называли родоначальником архаического, героического пейзажа. "Очень важны и нужны в наше переутомленное, напыщенное, лживое время его мечты о первобытной свежести, о богопочитании тайн природы", — писал о Рериховских пейзажах Александр Бенуа.

Глава XVII. Бунт

— Добрый вечер господа, — не по уставу поздоровался Алекс, входя в кают-компанию.

— Как ваша матушка? — первым пожал руку мичман Андреейченко. Совсем ещё молодой, не стреляный офицер, переведённый к ним ещё в 15-ом с линейного корабля «Гангут», после подавленного на нём бунта.

— Матушка в порядке, ждёт отца. Застрял, где-то в Москве. Где коперанг? — быстро обведя взглядом помещение поинтересовался Алекс.

— У себя в каюте, — ответил лейтенант Карпов аккуратно погасив свою сигарету в хрустальной пепельнице.

— Пойду доложу о своём прибытие. Смотрю обстановка у вас так себе, мягко говоря.

Не получив ответа, отправился в сторону капитанской каюты.

По дороге встретилось двое матросов, о чём-то беседовавших в узком коридоре, завидя его прижавшихся к стенкам, но не отдавшими чести.

По мере его приближения, один из них, зыркнув в глаза своему товарищу, всё же не выдержав приложил руку к бескозырке вместе с дымящимся «бычком». Второй только было начал поднимать, но, тут же опустил, нахально глядя прямо в глаза штаб-офицеру.

— Фамилия!? — обратился к нему, встретившись взглядом.

Стояли молча, не моргая; матрос 1-ой статьи смотрел с ненавистью, кавторанг с презрением.

— Филин, — развязно, не добавляя своего звания, ответил низший чин.

Спиной чувствовал, как подпирает сзади второй, тот, что был потрусливее. Страх ледяной волной накатил на него. Но, знал; как и в бою не упадёт лицом в грязь. Медленно поворачиваясь назад, придав холода, переводил свой взгляд на второго, выговаривал каждое слово:

— Ваше поведение заслуживает наказания. Кое последует в ближайшее время.

С чувством страха, словно побитая собака матрос опустил глаза. Рука поползла к бескозырке.

Дождавшись, пока она всё же коснётся краешка головного убора матроса, продолжая смотреть в понуренный лоб, уже не видя перед собой человека, ответив лёгким касанием фуражки, опустил руку. Затем резко развернувшись в тесноте коридора, продолжил своё движение.

Заметил, левая рука его была сжата в кулак. Пот проступил на лбу.

Постучал в дверь каюты.

— Войдите. Открыто, — послышался быстрый ответ.

Удивившись открытой двери, взялся за ручку. Легко поддалась.

— Господин каперанг. По вашему приказанию прибыл из увольнения, — обратил внимание, в руках капитана револьвер.

— А, ба-а-арон! Прибыли! Как дорога? — усталой, явно деланной улыбкой сдерживал радость от его прибытия Вильков.

— Слава Богу. Без проблем.

— Присаживайтесь, — положил оружие на стол.

Присел рядом с каперангом.

— Ситуация тяжёлая. Надо спасать флот. Матросы заподозрили офицеров в предательстве. Считают, мы желаем остаться в Гельсингфорсе. Рвутся обратно в Кронштадт, — налил себе коньяку, вопросительно, будучи немногословен, посмотрел на Алекса. Тот ответил:

— Благодарю.

Налил ему.

— Нус, за мирное решение вопроса.

Выпили

— Спиридон Иванович, я не понимаю почему мы должны прислушиваться к их мнению.

— Потому милый мой друг, что наша с вами жизнь держится на волоске. Пережив февраль 17-го, вряд ли сможем остаться в живых после повторения подобного. Как же вы сами этого не видите!? И у нас нет выхода, — с этими словами налил ещё коньяку.

— Но, ведь, насколько я знаю, у вас нет никакого приказа покидать Гельсингфорс? Безусловно, понимаю; скоро последует. Из газет в курсе, что после вывода нашей эскадры из Ревеля, немец продолжил наступление. Их флот прибыл на Аландские острова, с целью использовать, как свою военно-морскую базу, для дальнейшей интервенции Финляндии. Третьего апреля на полуострове Ханко высадилась немецкая Балтийская дивизия, насчитывающая 12 тысяч бойцов, а седьмого в районе Ловиисы отряд полковника Бранденштейна, что составил около 3000 штыков и 12 орудий.

— Да. Это так. Пятого апреля делегация, направленная Щастным, подписала в Ханко с германским контр-адмиралом Мойрером соглашение о невмешательстве русского флота в боевые действия в Финляндии, — словно поставив точку, выпил.

За ним, так же молча выпил и Алекс.

— Не собираюсь ничего обсуждать с командой, — констатировал каперанг.

В этот момент грубо постучали в дверь.

— Открыто, — схватился за пистолет.

Вошло трое матросов. Один из них 2-ой статьи. Снаружи оставалось ещё несколько. Теперь в каюте стало нестерпимо тесно. И, несмотря на отворённый иллюминатор, душно пахнуло мужскими телами. Каперанг демонстративно приоткрыл шире, до предела, как только позволяли петли.