Часовая башня

И вот, он бежит впереди всех. Ещё с самого раннего детства был лидером. Но, как понимал теперь, не смог стать настоящим шведом. Его сыновья и дочери не только считали себя шведскими подданными, но и не знали русского языка, помня с детства лишь некоторые слова. Положив начало многим известным семьям, никогда уже не могли возвратиться в Россию, что хоть и отодвигала свои территории, но не имела возможности вернуть себе его детей. Теперь у дочерей были другие фамилии, сыновья же оставляли за собой его, пусть и слегка переделанную на шведский манер — Аминофф, прежде звучавшую, как Аминев.

Неужели наступят времена, когда не будет иметь никакого значения какой ты национальности, оформятся окончательные границы, войны прекратятся, ибо люди будут управляемы иначе, а собственность перестанет являться продолжением влияния на общественное положение. Те, кто вправе решать мировые вопросы, станут неизвестны основной массе людей и их поместья уже не должны будут иметь прежнюю яркость, так, как всё изменится.

Но, останется ли Бог? Победит ли врага? Или тот сам станет богом для тех, кто примет его.

— Захар! Захар! Захар! — звал раздававшийся издалека голосок девочки. Остановился. Всё его «войско» продолжило свой марш в сторону крепостных стен. Обернувшись, всматривался в вечернюю городскую дымку. Улица была в пыли от многочисленных ног «воинов», только что пробежавших по ней.

Это его сестра Феодора. Бежит за ним. Что-то случилось. Но, что? Всматривался в выражение её лица. Пытался понять по глазам, хорошую ли новость стремится донести до него.

— Захари… — нет же! Это не она. Это… Это Брита. Он здесь. В другом мире. Много, много пронёсшихся лет, стремительно, подхватив его перебросило в Выборг. 1710 год. Кончаются последние часы.

— Захариас, ты открыл глаза. Я так рада! Так рада! Не покидай меня. Русские отпустят нас из горда вместе с остатками гарнизона. Нам всем дарована не только жизнь, но и свобода.

— Свобода, но я не смогу дойти.

— Ты выздоровеешь, и мы уедем к нашему старшему Георгу.

Через две недели Захариас Аминофф скончался. И был похоронен на Выборгском кладбище. Но, его могила не дошла до наших времён, будучи утеряна среди множества иных захоронений бывших шведских подданных.

Часть II. Возвращение

Глава I. Возвращение

Долго стоял перед дверью, любуясь медной табличкой с надписью на немецком: "Baron und Baronin Kurstein". «Барон и баронесса Курштайн». Это же та, что была в их Санкт — Петербургской квартире. Догадался, супруга распорядилась её снять перед отъездом.

Стало приятно от того, что покинув свою квартиру, вновь ощущал себя дома. Как много связано всё же у них именно с этим местом. Его предок Яков воевал с шведом, за Выборг, комендантом которого был Захариас Аминофф, дальний родственник его Валерии. И, теперь он с женой возможно нашёл тут своё новое счастье. Но, такая дальняя дорога, что оставалась позади, всё ещё не давала его памяти покоя. Мысленно был ещё там, в такой недалёкой России.

Позвонил.

Вскоре дверь открыла баронесса. Будто всё время ждала этого звонка, не просила домработницу, оказавшись быстрее неё в прихожей.

— Яков! — увидела своего супруга. Почти четыре месяца не виделись они. Сильно изменился за это время.

— Что, не похож? — боком, словно виноватый в том, что остался жив, вошёл в квартиру Яков Карлович.

— Постарел, — с грустью заметила Торбьорг Константиновна.

— Валерия, — назвал её второе имя, — Я так скучал по тебе. Знаешь, все эти проблемы с недвижимостью не стоят того, что приносит с собой разлука. Вчера, волею судеб оказался в нашей брошенной квартире. Там мне показалось; больше не увижу тебя. Это так страшно. Уверяю тебя. Так страшно.

— Ну, что ты! Что ты! Теперь ты дома, и мы опять вместе. Скоро потеплеет и поедем к нашим молодожёнам, Лизавете и Фёдору, увидимся с внучкой. Может они приедут к нам. Видишь, на зиму решили остаться в Кякисалми. Всё будет хорошо, — гладила по голове.

— Это невыносимо Торби, — назвал её так, как давно, в молодости, когда ещё только поженились. Редко употреблял это слово. Слеза прокатилась по его лицу. Ах! Эта проклятая революция! Как же опасна для людей.

— Мой милый Яшенька, — гладила его по седой голове баронесса. Волосы носил не очень длинные, с юности зачёсывая назад, тем самым открывая большой лоб.

Снял пальто, прошли в гостиную. Присели на диван.

— Скоро будет обед. Здесь он немного раньше, чем в Питере. Так уж повелось. Впрочем, тебе надо помыться с дороги. Думаю, как раз успеешь. Маша всё приготовит, — вскочила, побежала звать прислугу.

— Что ты? Я тебя умоляю! Вечно ты спешишь. Посиди со мной. Последнее время я стал чересчур лиричен.

— Ты таким был всегда. Я то тебя хорошо знаю, — раздавалось уже из кухни.

— Валерия, а нет ли у тебя в квартире свежих газет? — постепенно успокаивался Яков Карлович.

— На консоли у дивана.

Взял первую, наугад. Выборгские ведомости. Раскрыл.