Часовой механизм любви

– Практически никак. – Лунатик злорадно улыбнулся – Идеальное преступление, понимаете? Гениальный ход, достойный самого Макиавелли. Эхо исчезнет, как только перезапустится система, а она перезагружается пару раз в месяц, выставляются обновления, архивируется кэш. Эхо просто исчезнет, система сотрет его. Доказать ничего нельзя, а вот по этим письмам можно доказать убийства. Ведь тот, кто письма рассылал, не убивал этих дур, они сами друг друга поубивали. Этот троллинг – просто высший пилотаж! Сделать так, чтобы они, как пауки в банке, поубивали друг друга, и выжила только самая злобная паучиха.

– Кто бы мог подумать… – Маслов озадаченно смотрит на Егора. – Похоже, твой парнишка – гений, несмотря на экзотический прикид.

– Кольцо из носа я вытащу, док сказал, что от него у меня постоянный насморк. – Лунатик потрогал кольцо.

– Да, это существенно поможет делу. – Маслов обвел взглядом собравшихся. – Ну, что – похоже, дело раскрыто. Денис, как ты считаешь?

– Доказать как? – Реутов хмуро смотрит в окно. – Одежду, в которой эта корова была, когда убивала Шаповалову, она, скорее всего, выбросила, а то и сожгла. Она ведь не дура, видели, как все обставила? Отпечатков ее нигде нет, улики только косвенные. Предположения, основанные на косвенных уликах, в суде не прокатят.

– Бусы.

Глаза Инны злорадно блеснули, и Егор отвернулся, чтобы не выдать того, как он взбешен.

– Что, Инка? – Реутов вынырнул из задумчивости. – Какие бусы?

– На ней в тот день были бусы под жемчуг, длинная нитка в два ряда. Я еще подумала – красивые какие, надо себе такие купить.

– И что?

– А то, что она могла отмыть бусины от крови, но нитка, на которую они нанизаны, не отмылась, спорю на что угодно. Твоя улика там, под бусинами. Иди, арестовывай эту гадину и упрячь ее в самый глубокий погреб, чтобы она оттуда никогда не вылезла.

Голос ее звенел такой злостью, что Егор сжался, а Федор погладил ее руку – успокаивающе.

– Пожалуй, ты права. – Реутов вздохнул. – Снова всю ночь работать. Инка, ты мой злой гений. Но я все равно рад, висяки мне ни к чему, начальство очень косо на это смотрит. Сань, мне будут нужны распечатки с перепиской.

– Я думаю, система уже обновилась и эхо мы не найдем.

– Плевать на эхо, я его в суд не потащу. – Реутов встал, с сожалением взглянув на стол. – Ин, сделай мне бутеров, всю ночь теперь танцы до упаду.

– Собирайся, я сейчас.

Инна вышла, за ней побежал Патрик.

– Красивый зверь. – Маслов потрогал чайник. – Остыл совсем…

– Я сейчас подогрею. – Федор взял чайник и вышел. Егор молча смотрел в чашку, внутри у него клокотал гнев. Значит, она все это устроила – и неизвестно еще, сам ли упал с крыши Попов. Может, в его почте тоже было что-то подобное.

– Ты молодец, парень. – Маслов с веселым уважением смотрел на Лунатика. – Прав Егор оказался, наняв тебя, ты гений.

– Я знаю. – Лунатик довольно ухмыльнулся. – Но тот, кто это все замутил – тоже гений. Но… злой гений. Злился он на них всех, вот и сделал такое. Это что получается: Шаповалова велела Маше подлить Вере Никитиной наркотик, который ее отключил. Веру вынесли и уложили на диван в бухгалтерии, где ее изнасиловал сын главбуха. А итог таков: сын главбуха в тюрьме, Шаповалова, скорее всего, сбросила Машу с крыши, а главбух убила Шаповалову и Рубахину. Как в трагедии Шекспира – все умерли, главбух сядет на всю жизнь за двойное убийство. А тот, кто их между собой стравил – сидит и радуется. Потому что, даже если бы можно было доказать причастность того же Макса, например, к рассылке фальшивых писем и выяснить каким-то образом, кто Макс в реале – ну и что, это просто шутка, максимум – хулиганство, и то с натяжкой. Убивать-то он их не заставлял, это был их собственный выбор. Как был их собственный выбор год назад – устраивать ад Вере Никитиной, травить ее наркотиками, насиловать. А письма – это так, тонкий троллинг, достойный «Оскара», если бы за троллинг давали «Оскара».

Егор посмотрел на Лунатика – и встретил его взгляд. Лунатик все понял не хуже его самого, но отнесся к этому совершенно по-другому. И Егор понял, что хотел сказать ему Лунатик – да, их никто не заставлял поступать так, как они поступили. Это был их собственный выбор.

Гнев отступил, остались только сожаление и понимание того, с какой яростью, обидой и ненавистью пришлось жить Инне и Федору, оставивших свои привычные занятия и устоявшуюся жизнь ради того, чтобы прийти туда, где издевались над их девочкой, и отплатить обидчикам их же монетой, пользуясь их же оружием.

– Это все понятно. – Маслов вздохнул и посмотрел в потемневшее окно. – Но остается вопрос – кто и зачем охотился на тебя, Егор. А ведь кто-то это сделал, и нужно узнать кто.

– Я тоже думаю, что есть кто-то еще. – Инна внесла тарелку с печеньем, за ней Федор нес чайник. – Кто-то поставил в офисе камеры. Кто-то пытался сбить Егора машиной, потом – убить в оборвавшемся лифте.