Часовой механизм

За последними рядами простиралось поле, заросшее сорняками. Несколько машин грузились продуктами, а чуть дальше горел костер. Жгли битые ящики. Только рядом — ни души. Засаду устраивать глупо. Хватанешь «щипача» за рукав, а дальше? Доказать ничего не сможешь, а вот оглоблю о хребет тебе сломают.

Он подошел к костру и долго разглядывал золу. Так оно и есть. Железная защелка от кошелька сгореть не могла. Коптилась себе в одиночестве среди полыхающих деревяшек.

Делать нечего и ловить некого, пора подумать, как идти к своей цели без документов и денег. И он пошел. Сделал два шага и наткнулся на препятствие. Здоровенный бугай преградил ему путь — растянулся прямо под ногами вместе с мешком. Узел развязался, картошка по траве рассыпалась.

Пришлось помочь подняться и собрать потери.

— Черт меня дернул одному ехать! Провались все пропадом!

Машина стояла рядом. Бортовой «газон». Половина кузова уже был загружена мешками, остальные лежали метрах в трех. Приличная гора.

— Давай-ка я помогу тебе, приятель.

Бугай кивнул.

— Залезай в кузов. Я подавать буду, а ты укладывай.

— Как скажешь.

Дело пошло. Солнце завалилось набок, обжигая заревом верхушки редких тополей, что синей полосой протянулись за полем, жара спала.

Вдвоем справились быстро, пришлось попотеть немного. Бугай снял кепку и вытер ею взмокший лоб.

— Тебя как зовут-то?

— Дик. Сокращенно от Вадика. А вообще-то — Вадим.

— А меня Николай. Сокращенно Колян. Вовремя ты мне подвернулся. Выручил. Ну где твоя машина? Пойдем грузить.

— Нет у меня машины.

— А чего ты время тратил?

— Не бери в голову, Колян. Ты мне лучше скажи, как мне до Елани добраться. Знаю, что городок где-то на северо-востоке, только дорог здесь многовато. Сплошные развилки. Какую из них выбрать?

— Без машины говоришь? Ты что же, Дик, до Елани собрался пешком переть?

— Не собирался, но вынужден. Так сложилось.

— Сто двадцать километров — не шутка. Ладно, садись в машину, я тебя довезу до развилки. Там тебе останется километров семь, а я сверну вправо — на Жирновск.

— Ну, спасибо…

— Ладно тебе, поторапливайся. Дорога хреновая, до ночи пилить придется.

Плохими дорогами никого не удивишь, даже гостя из столицы. Но машин таких Вадим давно не видел — словно в далекое детство вернулся. По сути дела, тут вся округа напоминала о старых временах, не тронутых цивилизацией. Мощенная брусчаткой привокзальная площадь, деревянные столбы, мужики в кирзовых сапогах, рынок с покосившимися рядами. Бейсболки здесь не носили, а прикрывали голову кепочками-шестиклинками, которые встречаются сегодня лишь в фильмах пятидесятых годов. Человек в джинсах и кроссовках смотрится как бельмо на глазу. Вероятно, этот его вид и привлек карманников.

* * *

Мотор гудел, ревел, коробка передач скрежетала, однако машина ехала. Все лучше чем пешком идти в неведомую даль.

— И что тебя занесло в наши края, Дик? Отвечать не хотелось. Машину трясло, подбрасывало, к горлу подступала тошнота.

— Занесло не меня, а моего друга. Трясина парня засосала. Приехал подать ему руку, если не опоздал.

Николай загадочно усмехнулся. Его гримаса расшифровке не поддавалась.

— Хочешь сказать, Коля, не зная броду, не лезь в воду? А что же делать, если человек среди бела дня пропал.

— Пропал один, может пропасть и второй. В наших краях не принято совать нос в чужие дела. Прищемят. Излишнее любопытство — тоже грех.

— Возможно. Но не наказуемо. Или здесь живут по своим законам?

— А у вас по-другому? Если бы все жили по писаным законам. Жизнь короткая, каждый хочет успеть хапнуть свой кусок пирога, побольше да пожирнее. Никто о тебе не позаботится, кроме тебя самого. Попадешься на пути — глотку перегрызут.

— Страшненькая у тебя философия, Колян. Да здравствует анархия! Да здравствует сатана! Прочь с дороги, я иду!

— Приблизительно так. А ты будто с луны свалился. Поди, лет сорок уже на свете живешь, а все тебе в новинку. Нужды, видно, не знал, дышал легко, судьба за шкирку не хватала и мордой в дерьмо не совала.

— Всякое бывало, Коля. Только я по натуре своей неисправимый романтик.

— Романтик? Это как же?

— А это те, кто во время грозы надевает розовые очки и выискивает в черных тучах просвет. Урагана они не боятся. Их пугает потеря надежды. Надежды вновь увидеть солнце.

— А что, если вся жизнь — сплошные тучи? Вот я везу три тонны картошки в детский интернат. Детям жрать нечего. Деньги по миру собирали. Кто сколько мог, тот и дал. А у кого я купил картошку? У тех, кто, может, свое последнее продал. Теперь с пустым брюхом ходить будут до нового урожая. А на дворе только еще август. У одних Отобрал за бесценок, другим отдам, но сытых больше не станет. Вот тебе и вся романтика. Дети смотрят на тебя, как голодные волчата. Им твое солнышко не нужно, а на кусок хлеба смотреть через розовые очки незачем и некогда. Его съесть надо быстрее, чем увидит сосед.