Часовщик

‑ Здрав буди, княже. И привез, и на двор пушечный сдал. Тульскую выработку в расточку, со своего завода еще четыре жерла добавил, те уж на основах, только колеса поставить, спытать, да и в полк.

‑ Ты, спытальщик, одни жерла привез, что ли?

‑ Ну, жерл нерасточенных всего десятка два, и по полста зарядов крупного жребия на каждое. И ядер по полторы дюжины, жаль, зелья пока не могу вырабатывать.

‑ Ты же плакался, только десяток обещал, а привез едва не годовой урок.

‑ Пошло уж очень хорошо, боярин. Народец‑то ‑ не пахари, а кто торговлю имел раньше, кто ремесло какое. Вот и вышло, что управились лучше. Думаю, на следующий‑то год, и полный урок сдюжим, десятков семь жерл отольем.

‑ Добро. ‑ и боярин, вызвав непроизвольный кряк у сидевшего на лавке у стены дьяка, выбрался из‑за стола и обнял розмысла. Двое подьячих завистливо вздохнули.

‑ Вот еще столы привез со своего поместья, чай, поудобней будут. Только сани в Кремль пускать не хотят без твоего ведома, Иван Федорович.

‑ Что за столы‑то?

‑ А надоело мне как‑то писать, на колене бумагу разложив, да потом по сундукам записи и чертежи выискивать. Ну и седлал стол с коробами, для тех бумаг, что чаще всего нужны бывают. И сюда три захватил, чай, поудобнее будет.

‑ Ты что же, вровень со мной дьяка посадить собрался, да сам сесть? ‑ Иван Федорович налился дурной кровью, рука метнулась к сабельной рукояти... Не нашла ‑ снял боярин перевязь, садясь за стол.

‑ Как можно, боярин, и в мыслях не держал честь твою уронить. Вот только мнится мне, то, как ты сейчас сидишь, её роняет, да делу урон наносит.

‑ Это чем же?

‑ А глянь, князь, по положению‑то твоему, отдельный покой нужен, или хоть выгородка какая. Мало ли, что за бумаги у тебя на столе могут оказаться? Ну как войдет кто из заводских ‑ надо оно им, твои дела видеть? Коли к тебе зайдут, и переговорить без гомона можно, если покой отдельный.

‑ Так у нас и сейчас гомона‑то нет.

‑ А как уроки заводам верстали, вспомни, боярин. Один вслух заряды и людишек в наряд чтет, тут же писцам указ начитывают, да ведь из‑за галдежа ты едва ладонь не отбил, тишины добиваясь!

‑ Было такое, верно. Так что, рассадить по закуткам всех предлагаешь?

‑ Тут, князь, тебе видней. А только ежели гвалта поменьше будет, так и работа получше пойдет.

‑ Столы‑то покажи. Ах да, Варфоломей, пошли кого к воротам, чтобы пустили.

Крепко службу в Кремле наладили, ничего не скажешь. Московский пищальный приказ почти все сейчас именуют полком ‑ и за дело, как мне кажется. Разобравшись с вывозом, простите, фекалий, куда‑то в район будущей станции Петровско‑Разумовская, уверившись в скором достатке пороха ‑ вернее, селитры, первую сотню полка сделали постоянной. То есть, живут в Замоскворечье все, но эта сотня ни торговлей, ни каким промыслом в ущерб службе не занимается. Вернее, не имеет права заниматься ‑ хотя 'бодрянка', например, вовсю режет и шьёт в своем сарае всякую мелочь ‑ от детских игрушек до сапог. Уставом, над которым мы с боярином Оболенским потрудились ‑ вернее, трудимся, часть глав еще дорабатываем ‑ так вот, уставом не возбраняется. Главное ‑ в любой миг, днем ли, ночью ли, будь готов выдернуть из стойки новенькую тульскую пищаль, перебросить через плечо перевязь с саблей и дюжиной готовых выстрелов ‑ на ходу застегнешься ‑ и беги во двор. Три минуты на всё, по новым, тульским же часам, семь для отдыхающих. Не успел ‑ по мирному времени просто выпрут из полка, уж из первой сотни точно. Сдашь пищаль ‑ и вперед, ищи, к кому в боевые холопы продаться. Зато и жалованье у 'нового строя' ‑ пять рублей серебром, да корм, одежка для службы, оружие и зелья ‑ от казны. Хотели сначала весь полк так поставить ‑ да денег в казне маловато. Правда, люд московский, говорят, недавно челом бил ‑ чтоб дозволили бояре выставлять от ремесленных и кузнечных сотен не временных в ополчение, а постоянных, из тех, кто к ремеслу не годен, а к службе постоянной ‑ вполне. Это выгоднее ‑ если вдвое меньше выставлять, чем ополченцев. Воюет Москва часто, а ополченец, даже и от небедной ремесленной слободы, хоть и снаряжен бывает не хуже иного поместного боярина, но в выучке проигрывает. То есть, гибнут ополченцы чаще ‑ а та же первая сотня хоть раз в седмицу, а учится всем воинским премудростям. Учится по частям ‑ в понедельник первая полусотня, во вторник ‑ вторая, чтобы без урона службе.