Часовщик

‑ А по сему ‑ спать всем, я на страже, потом Савву подыму, за ним ‑ Василию бодрствовать. А завтра, пока кашеварить буду, с луками всем играть, а то стрелки из вас... Тебе, Стефан, тоже ‑ рубишься знатно, а стрелок... коли мне Семен Андреич разъезд доверил ‑ так будет вам, кроме службы, и учеба. Позорище, татары крымские, пастухи голопузые, лучше вас с луком‑то!

‑ Так они с детства...

‑ Вот сей час встану я, Стефан, на дальнем бугре, а ты от ближнего попробуешь меня стрелой взять. Сначала ты боевой, потом я тя учебной!

‑ Так темно ж.

‑ Вот и поглядим, каков ты умелец. Агафий‑то стрелу в стрелу кладет, не всякая девка так вышивает, как он из лука бьёт. Что, доставать стрелы тупые, а, Стефан? Или спать пойдешь, а завтра с моими воями в учебу встанешь?

‑ Дык с холопами...

‑ Вот c Иваном, Саввой, да Василием и встанешь. Они, кстати, не холопы, самолично я зрел, как писец их из книг вычеркивал! Потом еще Ивана на саблях поучишь! Мой дозор, коли вернется, то целым, а ежели и примет смерть ‑ такую память оставит за собой, что враг при русском имени хвост поджимать будет!

‑ Ты меня сведи с каким татарином, Олег, он меня без всяких стрел попомнит!

‑ Это в лесу попомнит. А здесь, тебе с полста шагов под обрез шлема, в самый глаз стрелу вкатят, а потом пойдут твоей жене породу улучшать. Так что иди‑ка спать, Стефан, завтра до свету подыму.

Вот уже и гонористый наш укладывается. Хороший рубака, но лучник ‑ оторви и выбрось. И ведь знает ‑ ан не по чести ему на учебе с бывшими холопами стоять. Ничего, как я стреляю, он видел, и дичину, мной добытую ел ‑ так что встанет завтра, как миленький. И стрелять будет, и Ивана сабельному бою учить. А то взяли моду ‑ со службы не возвращаться!

Глава 11

Лето 1533

‑ Савва. Тебе уж давно научиться стрелять пора. Чес‑слово, что ты там выглядываешь, куда стрела попадет? Ты стрелу да лук, пока тетиву тянешь, прочувствуй, да с целью и сведи ‑ мыслью сведи. Как почуешь, что стрела попадет, так и пускай.

‑ Так тяжко, не удержать лук натянутым, Олег Тимофеич.

Вообще говоря, Савва прав. В руках у него не спортивная игрушка для стрельбы на полсотни метров, а тугой боевой лук. Удержать тетиву на нем, даже и по‑татарски ‑ задачка не из простых. А по‑европейски, так и пробовать не стоит. Меня Агафий учил по‑другому, как и всех местных лучников учат ‑ цель глазом зацепил, стрелу наложил ‑ и пошла левая рука вперед, а правая ‑ к уху. И никакого "пора ‑ не пора" для выстрела, всё на смутных, для новичка, ощущениях. А умелец и не задумывается, тем более ‑ не выцеливает мишень. Тот же Агафий с сотни шагов стрелы кладет так, что место попадания ладонью с запасом накрыть можно. И пускает, как пулемет бьёт ‑ гуськом летят. Но мне сейчас нужно, чтобы Савва не просто стрелять выучился, а гарантированно поражать цель, с одной стрелы. Тут стрелу "вести" надо, при необходимости ‑ полет корректировать. Причем не перышки отклонять ‑ на это времени нет, а именно исправлять траекторию, напрямую, волей, напряжением души, если хотите.

‑ А ты не жди, Савва, ты с луком да стрелой сначала слейся, потом, слушай их, да и натягивай. Когда стреляешь, нет отдельно ни тебя, ни стрелы, ни коня под тобой. Есть ты‑стрела, есть ты‑лук, и есть цель, куда попасть надо. И ты‑стрела должен идти в эту цель, как жеребенок к кобыле ‑ не отвлекаясь и не отклоняясь. Ветер подул ‑ вильни заранее, цель сдвигаться начала ‑ тоже полет поправь.

Что интересно, у Василия получается куда лучше, чем у Саввы, даром, что учиться стрельбе позже начал. Или это навык отрешенности срабатывает? Еще в кузне пытался его учить, когда у самого хорошо получаться начало ‑ ударить, как надо, и куда надо. Но тогда особых успехов не было, а вот сейчас ‑ как просветление на мужика нашло. Я, обычно, вижу, как моя сила стрелу обволакивает ‑ вот и у Василия что‑то похожее намечается. Еще рыхлое его внимание ‑ или, всё же, сила? ‑ скользит‑распределяется по древку, пытается и наконечник охватить ‑ но обычно соскальзывает. Да еще, не иначе, как подсмотрел ‑ каждую стрелу сначала на пальцах покачивает, вслушивается ‑ тогда‑то и начинается обволакивание вниманием.

А Стефан, кажется, сам с собой соревнуется ‑ и оттого нервничает и злится. Поправить его сейчас, что ли? Не буду. Пусть злость перегорит, золой осыпется. Вот останется нудная, но нужная работа, каждодневное упражнение, тогда, глядишь, и чутьё придет.

Смешно ‑ рассуждаю, как пожилой учитель, а ведь сам недавно стрелял на уровне того же Стефана. Но ‑ так меня учили. Что в рукопашной, что в музыке, талант ‑ пять процентов успеха. Девяносто пять ‑ упорный, тяжелый труд. Плохо выученный гений, проиграв схватку, скажет ‑ "не мой день", а твердый профессионал спокойно пойдет готовиться к следующей ‑ оценивать свои слабые стороны, разбирать бой, искать интересные решения ‑ и работать, работать, работать. Порядок бьёт класс, всегда в итоге, и обычно ‑ в каждом конкретном случае.

Два дня спустя. Утро.