Часовщик

‑ Так что измыслил еще, Олег Тимофеевич, голова пушкарский? ‑ после переправы через Оку новый воевода, слегка оклемавшись от серпуховского гостеприимства, вновь завел разговор. Округ теснится небольшая 'чистая' часть каравана ‑ помещики и двое посланных со мной будущих священников. Такие чисто московские товарищи ‑ хоть обвенчать, хоть отпеть, хоть иного разбойника к отпеванию приготовить ‑ всё по плечу. Вроде и нет еще на Руси, Московской по крайней мере, академий, первую только при Алексее Михайловиче учредили, но... Один, будущий заводской батюшка, недавно из Литвы ‑ ездил туда с поручением от митрополита московского, направлял тамошних православных в вере ‑ читай, переманивал на сторону Москвы. Второй не хуже ‑ проход в моем поместье назначили человеку, по митрополичьему поручению побывавшему и в Польше, и в Риме, и в Голландии. Не один ездил, понятно ‑ восемнадцатым помощником младшего конюха числился в церковной делегации. Но повидал многое, даже в религиозном диспуте в амстердамском кабаке поучаствовал. Оказывается, в Голландии, вернее в нидерландских провинциях сейчас действительно великой испанской империи, есть приверженцы и православия. Так этот помощник 'атташе по культуре' умудрился еще двоих евреев‑выкрестов в нашу веру перетянуть ‑ прямо в том самом кабаке! Потом еще в монастырской лаборатории оба, не иначе как с похмелья, пытались краски искусственные получить. Вышла, правда, очищенная водка ‑ экстракция красителя из угля, вместо красящего вещества, дала очищенный продукт. Мы порой шушукаемся ‑ двое будущих батюшек алхимию оставлять не собираются, уже поговорили на счет опытов с вайдой, колокольчиком, и прочими брусниками. Правда, поговорили очень неторопливо ‑ оба, по моему настоянию и, подозреваю, поручению церковного 'следственного отдела', занимаются медитацией. А у новичка это занятие приводит к пониженной скорости реакции. Еще, тренированные в молитвенных бдениях мозги быстро дошли до того состояния сосредоточенности, когда начинает мниться во сне всякое, не особо пристойное. То рожи сатанинские, то будущие прихожанки в процессе согрешения... или с особым рвением искупающие грехи. Ладно, что‑то и сам отвлекся.

‑ Дмитрий Сергеевич, воевода, вот подумал я над засеками. И представил, как ты тягло государево распределяешь, с писарем сидя.

‑ Не буду я с бумагой мараться. Тому же писарю и повелю просто, чтобы тягло сей год так сполняли.

‑ Вот именно. И пришлет к тебе каждый мир самых худых, кто откупиться не сможет. Или работников, сам ведаешь каких, или из новых переселенцев, что и освоиться не успели толком. И наработают, сам ведаешь как, хорошо если четверть от урока сделают. А надо, чтоб с радостью и шли, и работали.

‑ Ну‑ка, ну‑ка, это как же такого добиться?

‑ А вот гляди. У меня завод, если по среднему разложить, уж десяток пудов доброго железа на седмицу выработает, да в готовое изделие перегонит. Вот каждому, тягло исполнять пошедшему, по топору за лето ‑ уже и не вервием будут деревья валить, и что‑то за труды получат.

‑ Ты, Олег Тимофеевич, в заводе своем так уверен? А то ведомо мне ‑ поставишь кого бортником, так обещает прибыли аж тысячные. Начнешь по осени проверять ‑ хорошо, если холоп свою цену отработал. Со страды ведь тысячи отвлекать надо будет, сможешь ли каждому по топору дать?

‑ Вот если из моих новых не больше дюжины возьмешь, думаю, смогу. У меня сейчас постоянно человек двадцать занято, если с холопами считать. И то, малолетки большинство. Ежели руду копать, так нанимать приходится, а тут зрелые мужи, ко всякой работе привычные есть. Не сразу, но через год, не больше, можно и по десятку топоров в день гнать.

‑ И осядут твои топоры у губных старост.

‑ А вот об этом тож хотел сказать. Ты, воевода, пиво пьёшь?

‑ Пью, да только не пойму пока... погодь‑ка, с братчинами помимо старост сговариваться предлагаешь?

‑ Именно так. Всяк дворянин ‑ уж прости, Дмитрий Степанович, у нас не шляхетством, дворянами в основном именуют, так вот: всяк дворянин хочет, чтобы его надел покрепче был. И крепкий хозяин всякую щепку знает у себя. И еще, коли на то пошло, вот у нас в братчине иной раз и холопами друг другу помогали, и деньгой. Не боевыми слугами, понятно, но в работы ‑ было, посылали.

‑ Прямо сонм ангельский ваша братчина.

‑ Сонм не сонм, а по старому обещанию я мельницы водяные троим нашим поставить помогу, пригляжу за стройкой. И мнится мне, можно даже и верстать прямо от братчин в войско. Люди друг друга знают, не подведут.

‑ Не, это сонм ангельский, истинно тебе, Олег Тимофеич, говорю! ‑ воеводская физиономия являет миру смесь изумления и... жалости, что ль, ко мне убогому?

‑ Вот есть у нас в братчине один князек из малохольных. В Москве жил, через него и оброк сбывали. Так только и знаем, вместо пива судимся с ним, сколь на подарки ушло, сколь от остатка кому причитается.

‑ Ты, Дмитрий Сергеевич, свою братчину‑то с местными не ровняй. У нас вот, почитай, один лишь и имеет двор в Туле. Не в Москве, правда, и не осадный двор ‑ живет там.

‑ Погодь... как же, один он? А остальные?