Часть 1. Роль среды

Обратная дорога занимала примерно в два раза больше времени, чем дорога туда. Связано ли это только со сменой времен года? Или трудности вытекали из изменения направлений и действия неблагоприятных ветров? Последнее объяснение выглядит малоправдоподобным. В самом деле, если рассмотреть цифру в 73 дня, которая приведена для 1587 года, то она соответствует путешествию туда, а не обратно, только оно проходило не летом: корабль отплыл из Венеции 29 сентября 1587 года и прибыл в Триполи только 11 декабря¹⁸¹.

Нельзя требовать слишком многого от приведенных скудных данных. Во всяком случае, они показывают, что зимой дорога занимала больше времени, чем летом. При этом цифры соответствуют предположениям и наблюдениям современников. Ради большей достоверности мы составили еще одну таблицу, в которую занесены только те путешествия, которые были проделаны в обоих направлениях на одних и тех же или, по всей вероятности, на тех же.

Детерминизм и экономическая жизнь

Слишком очевидно, что эти расчеты, приведенные в нервом издании настоящей работы, не охватывают весь круг поставленных проблем. В дальнейшем я подробно разобрал содержание ливорнских portate, но это не внесло ничего нового в дискуссию¹⁸². Сомневаюсь, чтобы изучение портовых регистров, которые, как нам известно, сохранились в Барселоне, в труд нод осту иных архивах; в Рагузе — Дубровнике, где данные не упорядочены и легкодоступны только с 1563 года¹⁸³; в Генуе, где историков обескураживает их масса¹⁸⁴, — сомневаюсь, чтобы подобное систематическое исследование имело шансы далеко зайти. Напротив, создается впечатление, что хорошо ли худо ли, скорее хорошо, что сезонный детерминизм, явственно проступающий в деревенской жизни, постоянно преодолевается волевыми усилиями людей, особенно в городах. Барки справляются с зимними трудностями, делая небольшие переходы, а большие парусники в дальних плаваниях — выбрасывая в случае опасности за борт кипы шерсти или бочки с зерном; иногда они скользят но волнам, но крайней мере какое-то время, «а sembianza di veloci delfini»^{*RB 185}. Мы видели, что люди справляются с трудностями и в горах, в том числе в Альпах, регулярно переходя их, несмогря ни на что.

26. Ход дел на Немецком подворье в Венеции за год

Составлено по данным о выплате пошлин Синьории. В этом документе, как и во множестве других, которые можно было бы привести дополнительно, ничто не указывает на сезонную разницу и на снижение оборота зимой. Следует обратить внимание на то, что год начинался в Венеции с 1 марта.

Неопровержимых доказательств сворачивания всякого рода деятельности зимой более чем достаточно. Самым неожиданным из них является, возможно, поведение неаполитанских банков, которые инвест ируют зимой деньги своих вкладчиков в «ренту», в то время как летом они используют их для закупок основных сельскохозяйственных продуктов королевства и связанных с этим спекуляций¹⁸⁶. Но зима — это и время оживления надомных работ и деятельности ремесленников. 8 декабря 1583 года Балтазар Суарес, испанский купец, живущий во Флоренции и породнившийся путем женитьбы с великим герцогом, жалуется своему корреспонденту в Медина дель Кампо, Симону Руису, что ему не хватает шерсти (он только что получил небольшую партию и продал ее по высокой цене). «Мне больно смотреть, — пишет он, — сколько возможностей улетучивается, потому что в это время года работают больше, чем когда бы то ни было, а мы вынуждены простаивать из-за недостатка шерсти»¹⁸⁷. Городские власти, если они достаточно благоразумны, также проявляют заботу о расширении производства зимой. Эта мысль выражена в словах проведитора флорентийского Arte della Lana ^*RC, сказанных в октябре 1604 года: следует любой ценой помогать ремесленникам, «поскольку наступают холода и длинные ночи, когда они нуждаются в одежде и в освещении, а также в пище…»¹⁸⁸.

Таким образом, существует множество исключений: жизнь общества подчиняется велениям среды, но одновременно обходит их, освобождается, чтобы попасть в другие сети, более или менее заметные для нас, историков.

3. Изменился ли климат по сравнению с XVI веком?

Отважимся ли мы поставить последний вопрос, опираясь на пухлое досье, набитое документами зачастую сомнительного происхождения и прислушиваясь к доводам журналистики весьма рискованного толка?