Часть 1. Роль среды

Враги и соперники Венеции уверились в том, что отныне уязвить ее можно было с помощью ударов, наносимых по Спалато. Начиная слета 1593 года рагузанцы, транзитная торговля которых конкурировала с новым торговым маршрутом, приступили к кампании его очернения в глазах турок. Послу, который был направлен ими к боснийскому паше в мае 1593 года, было поручено порицать указанное предприятие, «di biasimarla», объясняя, что «цель и замысел венецианцев состояли в привлечении к нему турок и других вассалов султана, чтобы их было удобнее захватить в случае войны…». Любопытно, что в 1596 году⁵⁸, во время инцидента, связанного с Клиссой (этим турецким местечком благодаря измене завладели ускоки, но турки довольно быстро вернули его, правда, для этого им пришлось отвлечь крупные силы, необходимые для войны в Венгрии), когда имперцы и папа пытались вовлечь Венецию в войну с Турцией, а по далматинским владениям Венеции прокатилась война мятежей, вызванных военными действиями в Клиссе, герцог Оливарес, вице-король неаполитанский, предпринял попытку поднять восстание в Спалато, по крайней мере посеять там смуту… Этот год Клиссы был чреват для Венеции целым рядом неприятностей, а для портов Спалато — множеством серьезных проблем. Это лучше всего показывает, насколько важным для Венеции было такое сухопутное ответвление левантийской торговли⁵⁹.

При этом речь шла о долговременных связях, а не о мимолетной вспышке. Спалато стал главным центром сношений между Далмацией и Венецией, о масштабе которых у нас есть некоторые статистические данные: с 1586 по 1591 год в среднем перевозилось И тыс. тюков товара; с 1592 по 1596⁶⁰ — 16460; с 1614 по 1616 год — 14700; с 1634 по 1645-й⁶¹ — 15300. Очевидно, что colli^*SM, большие упаковки товара, не могут служить надежной единицей измерения; к тому же торговля, связанная непосредственно со Спалато, не так уж и выделялась в общем объеме далматинской торговли с Венецией (хотя Совет Пяти в июле 1507 года говорит о 12 тыс. кип (balla=collo)^*SN товаров, доставленных из порта Спалато, «помимо наличных денег», oltre li contadi in bona suma⁶²). Караваны, о которых рассказывают документы, насчитывают сотни лошадей, и вскоре тучи купцов начинают прибывать в Венецию даже из Бурсы⁶³; среди них армяне, евреи, греки, персы, валахи, жители «Богдианы»^*SO и Боснии⁶⁴. Усилия, прилагаемые Венецией для защиты этих ближних маршрутов, например, во время чумы, опустошившей Спалато летом 1607 года⁶⁵, расширение торговли в направлении Морей — все это указывает на стабилизацию связи с Балканами, на то, что это не временная мера, а постоянная политика.

Что касается точных причин переноса маршрута, нет никакого сомнения в том, что большая часть ответственности за это ложится на корсаров: ускоков, христиан или мусульман. Николо Контарини в своей «Истории» прямо заявляет о том, что размах пиратства на Средиземном море способствовал процветанию порта^{*SP 66}. Но дело тут не только в корсарах. Необычная и растущая роль, «cosa non рій usata», сухопутного маршрута, говорит тот же Контарини, может и должна быть обусловлена иными причинами. Встает вопрос о себестоимости товара, о конъюнктуре, складывающейся в момент неустойчивости, вызванной ростом цен и, возможно, разбуханием объема перевозок. Величина издержек? Свою роль здесь играет безопасность, как мы увидим в конце столетия, в связи с увеличением размеров морской страховой премии, столь обескураживающей венецианских корабелов, несмотря на постоянную недоплату экипажам и низкую стоимость фрахта судов⁶⁷. Следует ли принимать в расчет также возможную дешевизну караванных перевозок по турецкой территории, которую характерный для XVI столетия рост цен затронул с большим опозданием по отношению к Западу⁶⁸. Именно так можно понять наших коллег, турецких историков⁶⁹.