Неизбежно вставала проблема снабжения продовольствием этого огромного скопища народа, которая постоянно вызывала озабоченность властей. Сам вице-король следит за выполнением этой функции, издревле находившейся в чисто городской компетенции, через посредство префекта Анноны, назначаемого им с начала 50-х годов XVI века (это был насгоящий министр продовольствия, занимавшийся закупкой, хранением, продажей зерна пекарям, а также растительного масла уличным разносчикам)365
. Сам по себе город уже не справлялся с этой обременительной обязанностью. В одном заслуживающем доверия документе 1607 года указывается, что Неаполь тратил не менее 45 тыс. дукатов в месяц, в то время как его доходы не достигали и 25 тыс.366. Продажа хлеба и растительного масла часто приносила только убыток. Разница покрывается за счет заимствований, но, к сожалению, нам неизвестно, на каких условиях. Загадка существования Неаполя отчасти кроется в этом дефиците, который составлял в 1546 году 3 млн. и в 1607 — 8 млн. дукатов367. Возмещалась ли эта разница в общем бюджете королевства (который годами не могли свести без убытка)? Или она уравновешивалась достоинствами в ту пору еще простых и здоровых способов ведения хозяйства? Или приходом судов с севера368, которые оживляли экономику Неаполя и облегчали его повседневную жизнь, доставляя северный хлеб и рыбу? Тем не менее на очереди всегда стояли такие насущные заботы, как снабжение города питьевой водой (с 1560 года водами реки Формале)369, поддержание чистоты на улицах и организация движения судов в порту. Мол, защищавший стоявшие на якоре корабли, в конце столетия был настолько завален мусором, сбросами сточных вод, землей, которую сваливали сюда строители частных домов и общественных зданий, что в 1597 году нужно было серьезно думать уже не о его очистке, а о замене его новым волнорезом370. По правде говоря, если речь заходит об огромном Неаполе, всякий раз приходится поражаться его аппетитам: в год он потребляет 40 тыс. сальм хлеба из Апулии, не считая других продуктов питания, и в 1625 году, как полагают, ввозит 30 тыс. кантаров сахара (т. е. 1500 т) и 10 тыс. кантаров меда, затем реэкспортируя его в большом количестве в виде siropate, paste е altre cose di zucaro*WT, но бедным они наверняка не достаются371.Этот жизненный уклад для нас не очень понятен. Мы знаем, что испанские власти хотели бы остановить рост огромного города372
, но они ни разу не решились принять действенные меры: да и разумно ли было, в конце концов, закрыть этот «аварийный клапан», выпускающий пар из постоянно кипящего котла громадного Королевства373? Итак, Неаполю суждено было оставаться перенаселенным и небезопасным городом. Здесь всегда царит беспорядок, а по ночам правят бал самые сильные и ловкие. Без сомнения, даже если сделать скидку на бахвальство испанских солдат, которые охотно дают волю своему перу374, это самый удивительный и самый грандиозно-плутовской из всех городов на свеге. Конечно, неаполитанцы не были такими бездельниками, которыми их уже тогда выставляла злая молва, но подобная дурная слава тоже была отчасти заслужена. Однажды властям пришлось объявить облаву на бродяг, наводнивших город375, в другой раз — вступить в борьбу с их шайками, которые во множестве готовили новые кадры для пополнения рядов lazzaroni*WU 376.Размеры Неаполя соответствуют масштабу Южной Италии, Королевства; Стамбул является образом и подобием грандиозной Турецкой империи, утвердившейся за столь короткий срок; с этапами ее развития был сопряжен и рост города в целом: 80 тыс. жителей он насчитывал через 25 лет после завоевания, в 1478 году; 400 тыс. между 1520 и 1535 годами; 700 тыс., по утверждению западных авторов, в конце столетия377
. Этот рост предвосхищает судьбу Лондона и Парижа в XVIII веке, когда их особый столичный статус и престиж порождал всевозможные экономические несообразности, и в первую очередь позволял делать траты, не считаясь с собственными средствами. Впрочем, как Лондон и Париж, и по тем же самым причинам, Стамбул не переживает никакого упадка в XVII и XVIII веках и, наоборот, продолжает расти.