Часть 1. Роль среды

Именно благодаря умелому ведению cambios^*WM генуэзцы организовали торговлю с Америкой через Севилью; завладели вскоре важнейшими монополиями на соль и шерсть, а во второй половине столетия даже взяли под контроль правительство Филиппа II… Было ли это победой Генуи? И да, и нет. Эта денежная империя после 1579 года, с основанием Пьячентинских ярмарок, раскинувшая свои сети на всем пространстве западного мира, как в более поздние времена лондонская биржа, — эта империя принадлежала крупным патрицианским фамилиям, Nobili Vecchi^*WN, а не городу, власть в котором они прочно удерживали с 1528 года и который не мог изменить своей печальной участи, несмотря на появление новой аристократии, народные волнения и благоприятное стечение обстоятельств в 1575 году. Небывалая эксплуатация всего света финансовой аристократией стала самым великим и рискованным предприятием города в XVI веке. Жизнь Генуи в это время напоминала сказку. У нее уже не было собственного флота, по крайней мере достаточно многочисленного флота, но в нужное время появляются корабли из Рагузы, потом марсельские барки. Генуя лишается своих колоний на Черном море, а затем, в 1566 году, острова Хиос, центра торговых операций в Леванте. Но судя по реестру caratti del mare^*WO с 1550 по 1560 годы, сюда и теперь, как в XIII и XIV веках³⁴⁷, прибывает и шелк из Средней Азии, и белый воск из России и «Хазарии». Турки не соглашаются больше на вывоз хлеба, но при случае генуэзцам доводится есть турецкий хлеб… В XVII веке происходит свертывание экономики, но Генуя остается могущественной, агрессивной и в 1608 году объявляет себя портом свободной торговли³⁴⁸. Такие чудеса творят деньги, в которых вообще заключено некоторое волшебство. Все блага текут рекой в этот город богачей. Достаточно приобрести несколько каратов рагузского корабля³⁴⁹, и вот он уже на службе Dominante^*WP. Можно вложить немного денег в марсельские банки, и вот уже барки со всего побережья Прованса предлагают свои услуги. Почему бы генуэзцам не получать и некрашеный шелк из глубин Азии? Для этого требуется не так уж много благородного металла.

Начиная с 1570–1580 годов Генуя является центром перераспределения американского серебра под контролем финансовой аристократии, семейств Гримальди, Ломеллини, Спинола и многих других. Деньги, которые выходили за порог их великолепных высоких дворцов в Генуе, вкладывались в покупку земли и феодальных владений в Милане, Неаполе, в Montferrato inferiore^*WQ (скудная гористая местность вокруг Генуи не могла быть предметом надежных инвестиций), а также в испанские, римские и венецианские ренты³⁵⁰. Можно было бы составить список генуэзских злодеяний в Испании, где народ инстинктивно ненавидел этих гордых купцов, а Филипп II при случае обращался с ними как со слугами и сажал под арест³⁵¹. В марксистской историографии³⁵² был составлен подробный отчет о преступлениях торгового капитализма Нюрнберга в Чехии, Саксонии и Силезии; на него возлагают ответственность за экономическое и социальное отставание этих областей, отрезанных от всего мира и имевших к нему доступ только через недобросовестных посредников. Такие же обвинения можно выдвинуть в отношении генуэзцев в Испании: они помешали развитию местного капитализма, потому что род Мальвенда из Бургоса или Руисы из Медины дель Кампо не идут с ними ни в какое сравнение, а все финансовые советники Филиппа II, от Эразо и Гарники до новоиспеченного маркиза Ауньонского с его титулами, пребендами и хитроумием, были марионетками, продажными и подкупленными…

Таким образом, территориальные государства и империи, присоединявшие к себе все что попадет под руку, оказывались неспособными самостоятельно использовать приобретенные ими богатейшие экономические ресурсы. Это бессилие оставляло лазейку для городов и купцов. Именно они наживали огромные состояния, оставаясь в тени новых властей. И даже там, где последние могли бы не считаться ни с кем, на своей собственной территории, в отношении со своими подданными они действуют неуверенно и с оглядкой. Вспомним о привилегиях наиболее удачливых городов: во владениях католического короля это Севилья и Бургос³⁵³; в подчинении у Христианнейшего короля — Марсель и Лион. Этот список можно продолжать.

Королевские и имперские города

Итак, нет ничего удивительного в том, что города XVI века, даже вошедшие в состав территориальных государств, разбухают, иногда чрезмерно, от притока людей и богатств на волне благоприятной экономической конъюнктуры и в рамках предоставленных им новыми властями возможностей.