Часть 1. Роль среды

Кто же стал жертвой этого продолжительного кризиса? Средневековый город, хозяин своей судьбы, мирно раскинувшийся в окружении парков, садов, виноградников, колосящихся полей, морских гаваней и больших дорог. Но, как и другие ушедшие в небытие пейзажи и реалии прошлого, он оставил после себя удивительное наследство. Венецианская Терра Ферма сохранила признаки федерации городов, имеющих свои права и привилегии и наполовину обособленных. То же самое мы замечаем и в Лукке, которую мы можем видеть глазами Монтеня, только не станем слишком иронизировать по поводу военной бдительности маленькой республики. Но еще лучше остановить свое внимание на Рагузе. В разгар XVI века она была полным подобием Венеции за 300 лет до этого, одним из тех городов-государств, которые в свое время во множестве украшали торговые берега Италии. Старинные городские учреждения сохранились здесь в первозданном виде, и драгоценные документы из их архивов по сей день пребывают в совершенном порядке. Историки жалуются, что они никогда не могут отыскать в положенном месте те или иные бумаги XVI века и справедливо возлагают вину за это на пожары, разрушения, небрежных чиновников и расхитителей. Но еще в большей степени следовало бы обвинять новые порядки, воцарившиеся на месте прежних вместе с пришедшими на смену городским властям территориальными, и многочисленные организационные перестройки, породившие весь этот кавардак. Мнительные города-государства с их педантичным мелочным учетом ушли в прошлое, а территориальные государства еще не успели заполнить эту пустоту.

Исключением, быть может, была Тоскана, где «просвещенный деспотизм» Медичи способствовал ускорению перехода. Но в Рагузе, где все оставалось без изменений, архивы Дворца ректоров выстроились на удивление в образцовом порядке: судебные дела, регистры аттестатов, акты о правах собственности, дипломатическая корреспонденция, договоры морского страхования, копии векселей… Это настоящий кладезь богатейших сведений о жизни Средиземного моря в XVI веке, тем более что грузовые корабли Рагузы бороздили его вдоль и поперек, плавая и в исламских, и в христианских водах, от Черного моря до Геркулесовых столбов и за их пределами.

Однако какая действительность скрывалась за этим пышным фасадом? Рагуза была вынуждена платить дань туркам. Только такой ценой она могла спасти свои торговые представительства, рассеянные по всем Балканам, свои богатства и совершенный механизм своих учреждений… Оставаясь нейтральной, она использовала шаткое равновесие сил, сохранявшееся на протяжении столетия.

Впрочем, для сохранения нейтралитета требовалось проявлять чудеса ловкости и героизма: если нужно, рагузанцы могли грудью встать на защиту родного города, сражаться за его независимость и возносить молитвы вместе с Римом и со всем христианством — кто же был более ревностным католиком, чем они? Хозяин рагузанского судна, захваченного алжирцами без всякого на то основания, поднимает такой шум, что в один прекрасный день они бросают его в воду с камнем на шее³³⁹. Не всегда и не везде полезно быть нейтральным.

Не подлежит сомнению декоративный характер автономии Лукки, находившейся почти в явном подчинении у испанцев из герцогства Миланского. Это единственный город в Италии, чистосердечно признает Сервантес, где любят испанцев³⁴⁰. Но исключения подтверждают правило. Из продолжительного политического кризиса XV и XVI веков города не могли выйти без потерь. Они испытали на себе удары стихии и были вынуждены как-то противостоять им. Для одних, как, например, для Генуи, это означало идти на уступки, изменять, вступать в переговоры, лишаться всего и снова возрождаться, впадать в отчаяние или продавать подороже свою свободу; для других — сражаться, как Флоренция, бросившаяся в схватку с отвагой и безрассудством, или как Венеция, которая удерживала свои позиции со сверхчеловеческим напряжением. Но приспосабливаться должны были все — такова была цена выживания.

Преимущество финансовых центров

Заново утверждающиеся государства не могли все вместить и переварить. Их громоздкий механизм плохо отвечал новым задачам, превышающим человеческие силы. Экономика, которая в нашей школьной классификации называется территориальной, была не в состоянии подавить так называемую городскую экономику. Города по-прежнему играли роль движущей силы. И державы, которые включили их в свой состав, были вынуждены терпеть их и считаться с ними. Этот союз был тем более естественным, что даже независимые города нуждались в опоре и в пространстве территориальных государств.