Часть 1. Роль среды

В Венецию иммигранты прибывали из соседних городов (немного затянутый рассказ Корнелио Франджипане, писателя середины XVI века³⁰³, посвящен тому, как горько чувствовать себя здесь чужаком, прозябать в безвестности) и с ближних полей и гор (Тициан был родом из Кадоре). Если жители Фриули — Furlani — пригодны для дома и для тяжелой работы, а также для сельского труда за городом, то беспутный люд, который тоже попадался, целиком или почти целиком стягивается сюда из Романьи или из Марке, как говорится в одном донесении в мае 1587 года³⁰⁴: Tutti li homeni di mala qualita, о la maggior parte di loro ehe capita in questa cittä sono Romagnoli e Marchiani. Эти нежеланные и, как правило, нелегальные пришельцы проникали в город ночью, преодолевая обычные препятствия с помощью какого-нибудь barcaruol^*VX, который не мог преградить путь в свою лодку людям, часто вооруженным колесной^*VY аркебузой, и волей-неволей должен был везти их в Джудекку, Мурано или на какой-то другой остров. Пресекая эти посещения, можно было бы сократить преступность, но для этого требовалось организовать постоянную слежку и держать соглядатаев на месте.

Венеция собирала свою дань и на подвластных ей территориях, и в соседних регионах: они поставляли скорых на расправу албанцев, известных своей лютой ревностью; греков, достойных купцов «греческой нации»³⁰⁵, или бедолаг, которые выставляют на продажу своих жен и дочерей, чтобы преодолеть первые трудности, сопряженные с переездом, а затем привыкают к этой легкой жизни³⁰⁶; морлахов из динарийских Альп: Славонская набережная была не только пунктом отправления… В конце столетия Венеция, как никогда раньше, проникается восточным колоритом благодаря притоку сюда персов, армян³⁰⁷ и турок, которые во второй половине XVI века находили себе пристанище во флигеле дворца Маркантонио Барбаро³⁰⁸, пока в XVII веке не было учреждено fontico dei Turchi^*VZ. В Венеции останавливались также на более или менее длительное время еврейские семьи португальскою происхождения, которые отправлялись из Северной Европы (из Фландрии или из Гамбурга) на Восток³⁰⁹. К тому же Венеция давала приют изгнанникам, а впоследствии и их потомкам. Так, в 1574 году здесь еще жили наследники великого Скандербега: «Их род продолжает свое существование… в пристойных условиях»³¹⁰.

Эти необходимые для города иммигранты не обязательно являются представителями тяжелого или неквалифицированного труда. Часто они приносили с собой новые технические приемы, не менее важные для развития города, чем их собственные персоны. Евреи, которые становились беженцами по религиозным соображениям, а не из бедности, сыграли исключительную роль в распространении этих технических новшеств. Занимаясь после изгнания из Испании торговлей вразнос в Салониках и в Константинополе, они постепенно довели ее обороты до такого уровня, что смогли успешно конкурировать с рагузанцами, армянами и венецианцами. Они внедрили в двух великих метрополиях Востока книгопечатание, промышленное производство шерстяных и шелковых тканей³¹¹ и даже, если поверить некоторым слухам, секрет изготовления лафетов для полевых пушек³¹² — это были ценные дары! Несколько евреев, изгнанных из Анконы по приказу Павла IV, достигли относительного благосостояния в турецком порту Валона³¹³.

Были и другие иммигранты высокого ранга, например, странствующие художники, которых привлекали растущие города, затевающие новое строительство. Или купцы, особенно итальянские купцы и банкиры, которые вдохнули жизнь и даже создали Лиссабон, Севилью, Медину дель Кампо, Лион и Антверпен… Для строительства городского мира требуется самый разный человеческий материал, в том числе и богачи. Город привлекает их, так же как и неимущих, хотя и по другим причинам. При обсуждении сложнейшей проблемы inurbamento^{*WA 314}, вызывающей у историков столько споров, нужно учитывать, что в близлежащий город переселялись не только бедные соntadini^*WB, но и феодалы, богатые земельные собственники. Масса материала для сравнения содержится в замечательных работах бразильского историка и социолога Жилберту Фрейри. Первые города Бразилии в конце концов стали притягивать к себе фазендерос и их резиденции. Началось всеобщее переселение в город. То же самое в Средиземноморье: казалось, что город поглощает и аристократов, и их замки. Банделло рассказывает нам об одном сиенском синьоре, у которого был замок в Маремме и дворец в Сиене с полупустым первым этажом и парадными комнатами, где шелк начинает свое триумфальное шествие.