Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия

История Льва Диогена напоминает приключенческий роман.

Он был младшим сыном императора Романа IV Диогена (1067–1071), свергнутого и ослепленного соперниками в борьбе за власть.

В 1087 году, восемнадцатилетним юношей, царевич, считавшийся воспитанником базилевса новой династии Комнинов, стал предъявлять права на трон и за это был сослан в Херсонес. Оттуда он бежал в степь, к половцам, где нашел союзника в лице хана Тугоркана – того самого, который вскоре разорит Русь и заставит великого князя Святополка жениться на своей дочери.

В 1092 году Лев вторгся с половецким войском в дунайские владения империи и поначалу добился значительного успеха – города признавали его императором и открывали ворота без сопротивления. Однако в результате предательства царевич угодил в ловушку и был захвачен в плен. Его, как в свое время отца, ослепили и заточили в темницу.

Несмотря на увечье, Лев Диоген в конце концов сумел убежать и на сей раз нашел пристанище на Руси, где его называли «цесаревичем Леоном Дивгеньевичем». Владимир Мономах, тогда еще не ставший великим князем, выдал за эмигранта свою дочь Марию.

В 1116 году, наведя порядок в державе, Мономах снарядил зятя в поход на Византию. Кампания началась с побед. Слепцу опять покорились дунайские города. Но в Доростоле царевича «лестью» (то есть коварно) умертвили двое подосланных греками убийц, и Мономахов план провалился.

В византийских источниках претендента называют самозванцем и «Лже-Диогеном» – подлинный царевич Лев якобы давным-давно пал в бою с печенегами, однако эта версия не подтверждается действиями Комнинов. Самозванца попросту казнили бы, а не отправили в ссылку и тем более не подвергли бы ослеплению – так обычно поступали с претендентами императорской крови.

Для российской истории эта неудачная экспедиция Мономаха особенного значения не имеет, и можно было бы о ней не упоминать, но она дает ключ к пониманию личности последнего по-настоящему великого киевского правителя и объясняет мотивы его поступков.

Владимиру было присуще величие замыслов, он обладал истинно масштабным мышлением и этим, по выражению Н.Костомарова, «выделялся посреди всей братии князей русских». Другой характерной его чертой была забота о том, как он будет выглядеть в глазах потомства – побуждение довольно экзотическое для государственного деятеля распадающейся страны и несомненно тоже вызванное стремлением уподобиться византийским императорам, которые издавна поощряли написание хроник.

Именно Владимир велел свести все ранние летописи в единую «Повесть временных лет». Как раз эта редакция древнерусских анналов сохранилась до нашего времени. Неудивительно, что Мономах предстает перед нами фигурой, исполненной значительности, державной мудрости и высокой нравственности, затмевая всех прежних государей.

Но, даже делая скидку на пристрастность киево-печерского редактора, который в 1116–1117 г.г. ведал составлением этого свода, нельзя не признать за Мономахом множества выдающихся достоинств. Мы увидим, что это солнце было не без пятен, и все же оно сияло очень ярко, да к тому же в эпоху, когда над Русью сгущалась тьма.

Великокняжеская автобиография