Часть первая. Деревянный корабль

— Нужно разобраться, — ответил он. — Могут ли простые предметы корчить гримасы, или же расплывчатые искаженные хари существуют исключительно в моей голове. — Он дрожал. — Эта вот стена — или как еще назвать кулису за твоей койкой… Под упомянутым тобою предметом мебели ее вообще нет!

Девушка протянула ему фонарик. Густав снова лег на пол. Эллена сперва опустилась на колени, а потом тоже вытянулась рядом с ним. Луч света ясно показал, что Густав не ошибся. И что помещение вовсе не теряется в пресловутом четвертом измерении. Низкая шахта, шириной около двух метров, начиналась под койкой и вела куда-то вдаль, в неизвестное. Чемодан — неодушевленная вещь — валялся там как попало, уже вне пределов досягаемости.

— Если ночью море не разгуляется, утром багаж твой будет на том же месте, — сказал Густав.

— И какие выводы ты делаешь из неналичия стены? — спросила Эллена.

— Никаких, — ответил Густав. — Во всяком случае, нынешней ночью. Я не собираюсь рассуждать о законах, способных лгать, — пока вокруг царит сатанинская тьма. Мы, может, лишь внушили себе, что этой стены нет. И не исключено, что завтра обнаружим крепкую переборку на месте открывшегося сейчас прохода. Или — поймем цель, грандиозность замысла, который пока что лишь ослепляет нас, изгоняя в пустыню глупости.

— То, что ты говоришь, — пустопорожние рассуждения или замаскированные жалобы и ругательства, — возмутилась Эллена. — Лучше бы ты поскорей предложил какие-то конкретные меры.

— Нам пора спать! — крикнул Густав. — Довольно с меня этого как-бы-призрака, который даже не поражает воображение, а лишь наносит неловкие удары дубинкой. Похоже на интерьер ярмарочного балагана. Безвкусное оформление, рассчитанное на то, чтобы расшатать и без того слабые нервы зрителей. Не скрывается ли за пестро намалеванным ужасом чья-то холодная насмешка? Или мы, непрошеные гости, случайно соприкоснулись с начальной стадией преступления? Может, некие существа так измучились в этой юдоли страданий, что, охваченные беспредметным страхом, пошли на довольно значительные издержки, только бы совершить убийство или десять убийств? Может, в своей слепоте они преследуют лишь одну цель: исчерпать собственные силы, взяв на себя несмываемую вину?

— Я нахожу твои слова неразумными, — вспылила Эллена, — и лучше бы ты попридержал язык. Ты советуешь мне лечь спать и вместе с тем намекаешь, что меня могут убить. Не думаешь же ты, что после этого я лягу в постель и, так сказать, без всяких околичностей спокойно засну?

Густав попытался оправдаться:

— Я достиг нулевой отметки. Моя душа вот-вот окоченеет от страха.

Он направился к двери, взялся за ручку. С замком все было в порядке.

— Похоже, по крайней мере с этой стороны, нападения можно не опасаться, — сказал он.

— Тебе даже в голову не пришло позвать моего отца, — с упреком сказала девушка.

— Ни к чему это, — возразил Густав.

— Или предложить мне перебраться в другую каюту, — продолжала Эллена.