Часть третья (СИ)

- Ты что- кастрированный? Да там у тебя ничего нет, импотент! А я, дура, мчалась, как угорелая и у меня там, ниже пупка все пылало и пылает сейчас, я не знаю, что делать, как унять свою страсть. Ну-ка, покажи язык!

Тимур покорно высунул язык.

- Короткий, даже клитора не достанет, - отрезала Натали, и стала облачаться в роскошную одежду.

- Не уходи, я приду в себя, куда я денусь, - впервые в жизни попросил он женщину, которую никогда раньше не считал себе равной.

- У меня нет времени, - презрительно отчеканила Натали. - К тому же у тебя член, как у пятилетнего ребенка, а мне нужен...толстый, длинный, красивый, с большой шляпкой и чтоб эта шляпка дышала. Я, ты знаешь, беру эту шляпку в рот, она такая нежная и такая эластичная, просто балдеж; и когда начинаю чувствовать, что она как бы пульсирует у меня во рту, тогда я раздвигаю свои прелестные ножки, прижимаю колени к животу, и прошу партнера, чтоб он внедрил эту шляпку туда, где ей положено быть. А ты как думал? За что мы вас, оболтусов, любим? за эту шляпку. Тяжело рожаем и делаем аборты, и снова ложимся в постель и все ради этой шляпки. А ты что? Да у тебя там нет ничего, фу, ты не мужик...и не баба! прощай!

- Да не шляпка это вовсе, а головка, - произнес Тимур, чтобы сказать хоть что-то.

-- Иди ты...

-- Сама иди.

Натали, одетая, взялась за ручку двери.

- Давай, выпьем, - произнес Тимур, наполняя бокал коньяком.

-- Дерьмо, -- произнесла Натали, и исчезла за дверью.

Тимур проснулся на следующий день, в десять утра, как маленький ребенок в собственной луже.

Кто-то нажимал на кнопку звонка с той стороны двери. Это был Бахтияр.

-- Что надо? -- спросил Тимур, кулаком протирая правый слипшийся глаз. - Кто это?

- Бах.

- Иди в п...

Но Бах не уходил. Он знал, что батона протрет глаза и только потом их откроет. Но замок молчал. Бахтияр подбородком едва коснулся кнопки звонка. Дверь неожиданно раскрылась.

- Входи, - произнес Тимур, одетый только в трусы. - Снимай штаны!

- Для чего, батона?

- Я попробую тебе сунуть, а ты скажешь, длинный у меня член или нет.

- Не могу, батона.

- Почему?

- У меня геморрой.

- А, я и забыл. Ну, хорошо. Говори, зачем пришел, почему ты, как мой зам, не можешь без меня решить ни одного вопроса? И сейчас..., небось, кто-нибудь чихнул, и ты уже прибежал.

-- Прокурор Дупленко тебя ищет, -- виновато произнес Бахтияр.

-- Пошли его на х...

-- Сам пошли. Тебя он не арестует, а меня уже к вечеру в Москве не будет.

-- Дай мне его телефон.

Бахтияр порылся в портмоне, достал телефон Владимира Павловича. Тимур набрал его номер и, не здороваясь и не спрашивая, как у него дела, как семья, сразу бросился в атаку.

-- Я таких прокуроров в гробу видал! Не звони мне больше, я тебе ничего не дам. Что, что? Пошел ты в п.., у меня прокурор города, господин Иваненко под пятой, понял? Ну, если понял, то не х. меня беспокоить. Тимур теперь великий человек. Он уважаемый человек, он все может: всю вашу прокуратуру выкупит с потрохами и продаст испанцам, понял? Его состояние знаешь сколько? шестьдесят миллионов долларов. Так-то. Ну, как, ты меня понял? Если понял, то приезжай в гостиницу, пообщаемся. Не придешь, ну как знаешь, дело твое. Но я к тебе тоже не поеду: времени жалко. А приедешь, бросишься мне в ноги, отвалю тебе что-то, так и быть.

Тимур выключил телефон и теперь набросился на Бахтияра. Бахтияр опустил руки вдоль швов потертых джинсовых брюк, согнулся в туловище и уперся подбородком в худую грудь, на которой можно было без особого труда сосчитать ребра. Обычно люди кавказской национальности долго и эмоционально спорят, доказывают друг другу свою правоту, если даже один из них явно виноват в чем-то, и иногда дело доходит даже до потасовки, а тут Бахтияр, как любой русский парень, молча выслушивал несправедливые порицания в свой адрес.

-- Ты почему, твою мать, тут же соглашаешься с каким-то прокурором и выполняешь его задание? Ты должен отвечать так: я маленький человек, ничего не знаю и не могу знать, мне не положено знать, поскольку я всего лишь туфли чищу своему боссу. Да иногда ему в жопу заглядываю. А ты что? как только усек, что с тобой болтает прокурор, сразу, даже не выслушав его до конца, помчался через весь город, чтобы тут поднять меня с кровати и сообщить, что, видите ли, он мне названивает. Да на х. он мне нужен. Смотри, у тебя ширинка на брюках не застегнута, оба шнурка на ботинках развязаны.

-- Я...не успел, шеф...

-- Молчать, когда с тобой разговаривает Тимур. Ты не знаешь, что Тимур -- все?! Кто тебя вытащил из грязи? Из дерьма, где ты валялся. Ты в помоях рылся, в мусорных бачках копался, чтобы найти старые кеды без шнурков, у тебя задница сквозь штаны светилась, потому что ты носил одни штаны по три года, так это было или нет?

-- Так, шеф.

-- Тогда почему ты не ценишь добро, свинья неблагодарная?

-- Так точно, свинья, шеф... кастрированный вепрь.

-- Иди, и чтоб я тебя не видел, на мои глаза не попадайся, пока я тебя не позову сам. Ты понял или не понял?

-- Понял, шеф.

-- Что понял?