Часть третья (СИ)

- Идем, я уже все сделал. Теперь надо набрать продуктов: там, на Волыни, должно быть, ничего нет, кроме отцветающего национализма. Мои дорогие земляки все свои беды перекладывают на русских. Нет хлеба - русские виноваты, разворовывают национальные богатства страны и продают за рубеж - опять русские виноваты. Так что готовься. Ты там будешь москалькой. А кто буду я, еще не знаю. Во всяком случае, я смогу общаться с местной знатью только на русском.

- Ты не пугай меня, а то я откажусь ехать. Еще не хватало, чтоб нас там вырезали.

- Будем надеяться, что до этого дело не дойдет.

В пятницу на рассвете семья в составе трех человек выехала за пределы Кольцевой автомобильной дороги и взяла курс на Минск. Владимир Павлович был одет в потертый спортивный костюм, с кепкой на голове, сдвинутой немного набок, и выглядел довольно забавно. Света с ребенком сидела на заднем сиденье и видела его в зеркало заднего обозрения. Иногда она строила ему рожицу и даже показывала язык. Он в ответ моргал ей, но ни разу не повернул головы. Скорость колымаги достигала ста километров. Машин на трассе было так мало, что просто становилось скучно. В час дня они сделали остановку недалеко от Крупок, где хорошо пообедали, а Света даже выпила немного вина.

Мальчик Володя, которому исполнилось полтора года, всю дорогу спал от качки и не ведал, куда его везут и зачем они это делают. Случись катастрофа, он бы просто не знал об этом.

В десять часов вечера они достигли Волыни. Тетка Владимира Павловича жила в деревне Клевань, почти в двадцати километрах от города. Проехать двадцать километров не составляло труда. Но они потратили еще около часа на поиски дороги, ведущей в эту самую Клевань.

В Клеване было темно, хоть глаз выколи. Энергетики регулярно, как только стемнеет, вырубали свет. Просто так, чтоб потешиться над простыми людьми. У них был составлен график отключения: каждый день по четыре часа. Начальник РЭС давал команду отключать только с наступлением сумерек. От злости. Народ не желал платить за энергию, к тому же все бесстыдно воровали: счетчики были отключены, но лампочки во многих домах горели. Довольно хитрую операцию, как отключить электросчетчик и получать ток все селяне освоили очень быстро. И поймать никого нельзя.

Джип Владимира Павловича остановился у дома тетки Пелагии, осветив фарами не только дом, но и улицу. В домах кое-где все же мелькал едва заметный свет. То горели керосинки, как в прошлом веке, в виде подарка от президента "незалежной Украины" и коррумпированной Верховной Рады.

Тетка Пелагия поднялась с кровати и прилипла к маленькому окошечку.

- Ой, лышенько мое! - воскликнула она и бросилась к входной двери, запертой на засов, как в прошлом веке. - Володя, племянничек, ты? какими судьбами? сколько лет тебя не видела? почему не писал и даже не сообщил, что едешь, а вдруг бы я уже концы отдала, где бы остановился? А это твоя половина? какая красивая и молодая. Не боишься, что начнет погуливать через некоторое время?

- Только если он первым начнет, - сказала Света, - а так, пусть не надеется. У вас тут хорошо, свежо так.

- Я так рада, а то скучно одной, - тараторила тетка Пелагия и все спрашивала, что да как. - А вы надолго? небось, завтра же и укатите.

- Мы на все лето, если не прогоните, - сказал Владимир Павлович.

- Я чичас возвернусь, - сказала тетка Пелагия и направилась в погреб, где у нее хранился крепкий самогон.

Света тоже достала закуску из чемодана и всякие напитки, закупленные в Москве. Получился шикарный стол. Пелагия зажгла три свечи, и ей казалось, что свет в комнате такой яркий, просто глаза колет.

Маленький Володя стал капризничать, пока мать не покормила его. Владимир Павлович все посматривал на супругу, пытаясь уловить ее настроение в связи с переменой места жительства и изменением условий быта, который так много значит для женщины. Но Светлана держалась бодро. Ничего не говорило о том, что Света тяжело переносит отсутствие электрического света, теплой воды в доме и то, что туалет во дворе, а на дворе темень, хоть глаз коли.

Тетка Пелагия положила их в большой комнате на широкую деревянную кровать с периной, и хоть в комнате не было протоплено, они спали все втроем, как дети в коляске.

На следующий день разнесся слух по всей деревне, что к бабке Пелагеи, у которой нет ничего около дома, кроме одной дохлой козы, хромающий на левую заднюю ногу, приехал племянник на старой задрипанной колымаге, способной развить скорость не более десяти километров в час.

Утром появилось электричество. Света привезла с собой утюг и стала гладить мятые вещи.

Владимир Павлович отправился на своей колымаге к начальнику рай отдела милиции майору Кушниренко. Знакомству способствовало удостоверение прокурора города, и Владимир Павлович сразу приступил к делу.