Часть третья (СИ)

-- Я, знаете, не совсем затем пришел сюда, я сюда пришел по объявлению, а так у меня к вам и вашей семье нет никаких претензий. И вы, и ваш муж являются гражданами незалежной Украины, они могут иметь свой дом не только в Клевене, но и в Бердичеве, они так же могут и продать этот дом за денежки, разумеется, за зеленые. Я все жду, не дождусь, када Украину примут у етот Евросоюз и завалят нас продухтами, построят нам дома, такие же как у вас етот дом. Но пока там Юшшенко раздумыват, вступать али не вступать у ету Европу, или к американцам податься, я решил не затевать строительство своего особняка. Но..., э, все не то. - Дырко Корыто почесал затылок и снова заложил руки за спину, как в добрые старые времена, когда он обитал за Уралом на валке леса, где ходили, туда и обратно только так: руки за спиной. - Мине доложили, что продается этот дом, и когда я подошел, действительно увидел, что дом продается. Сколько он мог бы стоить? Я прошу учесть, что при его строительстве, я, так сказать, все льготы предоставил вашему мужу, дай ему Бог здоровье, простите: дай ему Бог озможность посетить царствие небесное и тама остаться на вечные времена..., так вот, я подписал ему за всех, за архитектора, пожарника, землеустроителя и все-всех единым махом.

- Нам с покойным мужем этот дом обошелся в триста тысяч долларов, - сказала Света.

- В три тысячи долларов, так?

- Вы, Дырко, глухой малость: не три, а триста тысяч долларов.

- У меня таких денег в жисть не было, и быть не могло. Я вел скромный образ жизни, понимаете, а не то, что вы там, в Москве. У вас, должно быть, там своя скважина, откуда идет газ, и вы его продаете нам же, - так?

- Знаете что, Дырко Корыто, я вам буду платить триста долларов в году.

- За что?

- Вы будете присматривать за моим домом. Чтоб крышу не разобрали, окна не выбили и цветные стекла не растащили, чтоб забор не унесли.

- И шоб калитка на заборе была цела, - в восторге произнес Дырко Корыто.

- Вот именно.

- Тогда по рукам!

Так Света с маленьким Володей уехала в Москву, не сумев продать дорогостоящий дом. Отъезд не сопровождался ни радостью, ни печалью: Света здесь жила немного и не успела привыкнуть, так как она привыкла в Москве.

Ее отъезд был воспринят по разному: соседки наперебой доказывали, что Света была хорошая женщина - к ней можно было обратиться по любому вопросу и в любое время, она никому никогда ни в чем не отказывала и даже долги прощала.

-- Наш председатель виноват в ее отъезде, -- говорила соседка Авдотья соседке Фросе, -- ён стремился завладеть домом, вот и щипал ее со всех сторон.

-- Так-то оно так, но, кажись, и ты старание к этому приложила, внесла свою лепту в то, чтобы Светка быстрее уехала отселева. Кто на калитке все время выводил: буржуи, убирайтесь вон, неча нас тутечки ксплуатировать?

- Да не карябала я ничего никогда на заборах, а тем более на калитках. Мальчики там мелом что-то выводили, а больше-то ничего и не было: и Света, и покойный Владимир Павлович нисколечко никому не мешали, и никто бы этого не стал делать.

-- Молчи, Авдотья, вон идет Степан. Он виноват во всем. Кто нас с тобой посылал забор фекалиями окроплять? Он и посылал, не помнишь, рази? А Светлана хорошая женщина: и укол могла всадить в попку лучше любого врача и лекарство посоветовать, когда в правом боку кололо, и жалобу написать, а теперь что? Обе мы виноваты, и не только мы.

-- Все одно, такой дом нельзя строить на селе. Вона, и теперь этот Дырко Корыто, наш преседатель там живеть незаконно, иде он набрал столько тышш долларов?

-- Нас с тобой ограбил, вот где он взял. Раньше при коммунизьме было куда лучше: никто домов не строил, а если и строили, то не выше первого этажа и даже редко кто жестью покрывал. Никто никакой зависти не испытывал. Раньше, так справедливость была, все одинаковы: зря молодежь на запад поглядывала, -- доказывала Авдотья, расчесывая левую ногу около пятки, которая ее беспокоила перед переменой погоды.

Света вышла из поезда на Киевском вокзале в Москве вместе с сынишкой Володей, который уже топал собственными ножками, держась за руку матери.

- Куда ехать? - наперебой спрашивали владельцы машин, желающие подзаработать.

- Недалеко.

- Тогда садитесь, - сказал молодой парень и тут же схватился за ручку большого чемодана на колесиках.

Света уехала на квартиру бабушки умерший пять лет тому. Трехкомнатная квартира, в которой был произведен евроремонт, выглядела довольно шикарно и была удобной во всех отношениях.

В Москве Светлана немного ожила, и все чаще стала подумывать, что ее ждет в будущем. Ей исполнилось всего двадцать девять лет, а это возраст, когда все еще впереди.

Ее навещала Марина и советовала брать от жизни все, что может.

- Жизнь дается один раз. Твой прокурор был хорошим человеком, но ты не виновата в том, что его нет. Если бы он был жив, тогда ты, при живом муже, могла бы раздумывать: морально ли побывать с другим мужиком в постели? а теперь что?

-- Я не могу так, сразу, -- объясняла она Марине свое поведение. -- Образ покойного мужа все еще перед моими глазами.