Частичка тебя. На память

— Сумку кидай, у меня на заднем сиденье документы и лекарства для конюшни.

— Так может, мне не мешать вашим лекарствам, Николай Адреевич? — улыбаюсь я улыбкой вежливой дряни. — Мне вправду удобнее на автобусе. Я совершенно не хочу…

— Ты едешь с нами. Это не обсуждается, — глаза Ника сужаются, и я прям четко вижу, что его бесит этот разговор. Что ж, хорошо. Хоть что-то у нас с ним взаимно.

Субординация. Этикет.

Все, что прячет истинную причину моего сопротивления этой идиотской идее. Они же не дают мне взорваться и, показав средний палец Ольшанскому и ему невесте, уйти на остановку.

В конце концов, я не хочу, чтобы Юля поняла, почему я не хочу с ними ехать на самом деле. Я не хочу, чтобы она тоже была в курсе моих чувств.

Как я успела понять — сладкую парочку из директора и клубной медсестры очень любят сотрудники Артемиса. Юля для них — местная Золушка. А я… Понятно, кем я буду, да? Стервой, дрянью, разлучницей.

Это в прошлом, я больше не хочу возвращаться к этой роли.

Черт с ними.

Сумку я швыряю в багажник. Зябко ежусь и уставляюсь в глаза Ольшанскому.

Ненавижу тебя, Ник. Не-на-ви-жу!

Кажется, он это понимает. И, по всей видимости, это его устраивает.

Ну, что ж…

По всей видимости, его предложение работы для меня — это все, что он был согласен изменить в наших отношениях.

И судя по всему, по этому жестокому стремлению сделать мне побольнее — ему на это пришлось себя долго уговаривать.

С места я не двигаюсь — до меня запоздало доходит, что я не хочу оставлять сумку со своими документами наедине с Ольшанским. А ну как хоть еще одна справка оттуда выпадет? И он в нее заглянет и увидит реальный срок моей беременности.

Дожили! Раньше отцы от беременных девочек бегали и недели считали, доказывая, что их отцовство — еще не факт, а тут я — боюсь, что Ольшанский зацепится за мои недели.

Ну, за гинекологию-то зацепился…

— Мы едем сегодня или завтра? — ехидно уточняю я, изучая почему-то замершего в какой-то своей прострации Ника скептическим взглядом. Он моргает, приходит в себя и давит ладонью на крышку багажника.

— Не закрывай, — Юля подныривает сбоку и тянется к широкой спортивной сумке, заброшенной в дальний угол багажника, — я возьму толстовку. Замерзла. Садитесь пока, я быстро…

Сесть в машину одновременно с Ольшанским — это меня устраивает. Юле мои справки не за чем.

Девушка Ника копается в багажнике минут пять — видимо, толстовка оказывается на самом дне сумки, потом в приподнятом настроении падает на кресло сбоку от водителя.

— Ну что, поехали? — она так по-свойски касается локтя Ника, что я прям сразу начинаю ощущать, что это будет очень долгая поездка.

Надеюсь, Ник сейчас не вспомнит, что тоже что-то забыл в багажнике? Хотя там кроме моей сумки и сумки с Юлиной одеждой и нет ничего. Ну, только обычная для водителя канистра с водой.

Но если вдруг он таки соберется — что мне делать? Притворяться, что у них ароматизатор в машине бесячий?

Так ведь его как назло нет!

На мое счастье, Ник просто заводит машину.

Господи, дожить бы до конца этой проклятой поездки!

19. Энджи

Надеюсь, ты доволен, Ольшанский.

Если это была прививка от моих чувств к тебе — да, получилось прекрасно.

Удивительно, но сейчас я ненавижу не его партнершу, как это было с Викой. А его, заставившего меня терпеть этот цирк и не отрывать глаз от проплывающих мимо окон — сначала улиц, потом — окраины Подмосковья. Наконец-то Подмосковье. В центре у меня за полчаса мозг почти в ноль расплавился от Юлиных постоянных реплик.

— Знаешь, я читала отзывы, тут просто потрясающие коляски…

— А тут продаются пинетки и детские кофточки ручной вязки

— А тут…

Любящий папочка её ребенка кивает, каждый раз выныривая из своих глубоких мыслей.

— Да-да, заедем в выходные, обязательно.

— Да-да, оформи заказ, пусть пришлют курьером.

Мне это не нужно. Ничто из этого. Ни его реакция, ни его обеспеченность.

Просто…

— Анж, ты такая молчаливая… — Юля то ли укоряет меня, то ли просто пытается завязать со мной разговор, — это мы не интересные, или что?

Ужасно интересные. Такие интересные, что глаза б мои на вас не глядели. На ваши чертовы десять сантиметров между руками — Ника, на рычаге переключения передач и Юли, опущенной сбоку от колена.

И ведь они соприкасаются. То локтями, то Юля пальцами проходится по предплечью Ника, привлекая его внимание к очередному детскому магазину.

Боже…

— Просто потрясающие тут пейзажи, — тихо озвучиваю я, провожая взглядом вывеску «Ритуальные услуги», — под них хорошо планировать остаток рабочего дня.

Всех идиотов — убить… Найти и…

— Ты просто потрясающая рабочая лошадка, Анж, — по-свойски смеется Юля, а я на это только улыбаюсь краем рта, — может, сделаешь что-то с моей Шурочкой? Совершенно бедовая девка.

— Совершенно бедовые сотрудники не всегда вписываются в коллектив, — спокойно откликаюсь я, — читала отзывы о работе Шуры в гостиничном блоке. Горничная из неё не вышла, были постоянные жалобы. Зачем ты её вообще к себе взяла?