Частицы магии. Огонь

– Ишь какая, – хихикнул лодочник. – Ну ладно, дывчина. Если чего надо, посигналь. Я тут недалече рыбачу.

– Ага, спасибо, – поблагодарила я.

Он дернул за веревку, грохот снова сотряс воздух, и лодка, развернувшись быстро понеслась обратно к острову. Я наблюдала, как она стремительно уменьшается и в душе все больше росло сомнение.

Неведомо откуда взявшийся человек, на лодочника походит меньше всего. Скорее на бандита с большой дороги, какие иногда захаживают в таверну Звенящей долины и наводят столько шороху, что хватает на целый год разговоров.

Решив, что изображать лежебоку и зеваку, которого в Подмире почему-то называют туристом, нужно убедительней, снова побродила по палубе. Когда забралась по ступенькам, обнаружила четыре ослепительно белых лежака и одну конструкцию, похожую на гигантский гриб, только с тонюсенькой ножкой.

Шляпка гриба накрывает тенью лишь один лежак, ножка покачивается, но держится. Видимо глубоко впаяли.

Выбрав один из лежаков под солнцем, как приличная стихия огня, возлегла и прикрыла глаза. Надолго меня не хватило. Футболка взмокла, по спине покатились капли.

– Эти туристы, какие-то самоистязатели.

Но решимость изображать отдых стала только сильнее. Стянув футболку и штаны, осталась в одном исподнем, которое прикрывает лишь самые срамные места. Привыкшая ходить порой нагишом из-за частых вспышек, я только порадовалась, сетуя лишь, что нельзя снять недокорсет и три сшитых лоскута.

Над головой с криками пронеслась чайка, за ней еще одна и еще. Когда оглянулась, заметила, как стая пернатых несется со стороны острова, словно испуганная чем-то.

– Ну прекрасно, – стала я рассуждать вслух. – Они там рискуют, а я возлежу под солнцем и в ус не дую. Уса у меня, слава богам, нет, но пользы все равно никакой.

Лодочник, уплывший за остров, время от времени показывает нос лодки, намекая – то ли я тут и помогу, если что, то ли, я слежу за тобой. Перепуганные птицы через некоторое время успокоились, а я стала снова прикидывать, как быть, если Лодин и Ян не вернутся.

Неожиданно лодку качнуло слишком сильно, где-то бухнуло. Я схватилась за края лежака, чтобы не свалиться. Когда все успокоилось, я замерла прислушиваясь и принюхиваясь, как потревоженная кошка.

Чайки разлетелись, вокруг спокойствие, лишь волны тихо плескаются о борта лодки. Чуть расслабившись, снова легла, убеждая себя, что это была просто большая волна.

На нижней палубе скрипнули доски, и зыбкое ощущение безопасности рассыпалось в пыль. Оцепеневшая от ужаса, я слышала, как мягкие шаги поднимаются по ступенькам. А когда над полом появилась белокурая голова Клауса с забинтованным лбом, по телу прокатилась волна жара.

– Ты! – только и смогла выдохнуть я, вцепившись в края лежака.

Через секунду ощутила, как пальцы проваливаются в него, как в растопленное масло.

Клаус, увидев меня произнес резко:

– Не двигайся!

Но я уже подскочила, отряхивая с пальцев остатки расплавленного лежака.

– Не подходи! – прошипела я, чувствуя, как закипают внутренности, превращаясь в лаву. – Иначе я за себя не отвечаю!

Губы Клауса скривились, взгляд пополз по мне, да так медленно, что кожа покрылась мелкими пупырышками.

Он спросил:

– И что ты сделаешь? Забросаешь меня лежаками? В нашем мире ты ограничена в действиях, я это прекрасно усвоил.

– Может я и ограничена, – проговорила я сквозь зубы, смирившись, что стою в одном исподнем, – но точно не беспомощна. Больше я на ваши уловки не попадусь. Во всяком случае, ожоги до самых костей с удовольствием обеспечу.

Подмирец нехотя кивнул, потом покосился назад, словно ища опору, но не найдя ее, просто отшагнул вправо, поближе к перилам.

Потом произнес, хмурясь:

– Такая красивая, и такая несговорчивая. А зря.

– Это мне решать, – выпалила я. – Ян нам все рассказал. Ты подлый, мелочный этот… как его… Шовинист!

Брови Клауса поднялись на лоб.

– Ого, – произнес он. – Даже так? Интересно, конечно, как ту не стать шовинистом. А он тебе не сказал, почему так?

– Все, все сказал! – крикнула я, раскаляясь все больше и пятясь к перилам. – Это ты сделал механизм, который нарушил нормальный ход вещей, ты все испортил! Ты все вечно крадешь, и у Яна крал! Я все знаю!

– Да? – ехидно сказал блондин. – Как это интересно получается. Выходит, я плохой? Значит, это я краду? Я вор? Фил, тут меня оскорбляют.

Он покосился вниз через перила, я шагнула вправо и увидела лодочку, похожую на ту, в какой приплывал рыбак, но впереди еще кабинка, в которой легко укроется несколько человек. На заднем краю сидит Фил, лицо расплылось в улыбке. Он весело помахал нам.

– Эй, Трехмирье, привет!

Я отшатнулась, сильнее разгоняя огонь по венам, кожа засияла, как раскаленный металл, глаза погорячели.

Лицо Клауса стало еще пасмурнее.

– Советую этого не делать, – сказал он, косясь в сторону островка.

– Девкам своим советовать будешь, – огрызнулась я изменившимся голосом, который теперь похож на рев Ферала.

Клаус заметно напрягся.

– При других обстоятельствах, решил бы, что ревнуешь, – произнес он. – Но поверь, в твоих же интересах не привлекать внимания агента, который прикидывается рыбаком.