Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

– Вы теперь ночью со мной вместе с мамой будете! – заявил он.

– Отлично! – сказал я. – Давай спускайся на кухню – будем ужинать!

Сам я спустился на первый этаж и завернул в гостиную.

Здесь ближе к окнам стоял огромный стол, вокруг него – стулья с высокими спинками. Я положил на край столешницы фото художника-авангардиста изображением вниз, закрыл глаза и, раскрыв ладонь, поднес ее внутренней частью к белой поверхности фотобумаги.

От фотографии ощутимо тек поток холода. Так что сиротой фактически был Ваня, увы!

Я медленно отодвинул роскошный стул с мягкой толстой подушкой сидения и присел, уставившись на белый прямоугольник фотобумаги.

Я ведь тоже был природным экстрасенсом, как те студенты Жениного университета, что изучали нетрадиционную медицину.

Точнее, стал им в процессе работы в шахте химкомбината, производящего ядерное топливо для ракет. Черт, все-таки проговорился, но иначе не объяснить, к а к я стал биоэнергетиком.

Почти все наши выпускники курсов Минсредмаша, кто работал в подземных цехах-лабораториях химкомбинатов, умирали рано, получая облучение всякой гадостью.

Вот только узнавали мы об этом увы, слишком поздно…

Но иногда в результате этих облучений развивались благоприятные мутации клеток. Метаболизм клеток изменялся, они начинали интенсивно самовосстанавливаться (вместо того, чтобы хаотично бессистемно разрастаться), а побочным эффектом (это мое личное мнение!) становилась способность клеток излучать какой-то вид биоэнергии.

А вы думаете, почему в свои 55 лет меня иногда принимают даже за тридцатипятилетнего!

Нас таких за все годы существования отрасли появилось пятеро. И способности у всех у нас – разные. Я, например, могу лечить людей прикосновением ладоней – конечно, не все заболевания, да я и не пробовал лечить всех подряд, скрывая это умение.

А двое из нас… один мог мысленно двигать предметы, а второй – даже угадывать будущее. Я сознательно не говорю – «предвидеть будущее», иногда он ошибался в предсказаниях, так что…

Ну, а лечить могли все мы. А уж по изображению человека на фотографии определять, жив он, или нет – с этим легко справлялся каждый из нас. Один – так мог даже по фотографии диагностировать заболевания.

Вы только не воодушевляйтесь, читая эти строки, и не радуйтесь за нас. Потому что более сотни моих коллег лежат под слоем земли на кладбище, а несколько десятков умирают, причем помочь им не могут ни врачи, ни даже мы пятеро.

– Виктор! – Я от неожиданности вздрогнул. Это была Женя. – Пойдемте ужинать, там Ванечка вас ждет, и у него – новая идея!

Мы ужинали бутербродами с ветчиной и колбасой, Женя также приготовила какой-то салат (на мой взгляд – выглядит аппетитно, а вот на вкус – несъедобен).

Кажется, неожиданно приобретенный мною сын разделял мои вкусы – он потребовал оставшиеся с обеда холодные отбивные, отказавшись наотрез от салата, который с удовольствием потребляла Женя.

Я ел бутерброды с сырокопченой колбасой, запивал крепким сладким чаем и следил, как ест Ваня.

Удивительно, но для своих лет он вполне по-взрослому пользовался прибором, вилкой, ложкой и даже ножом, которым разрезал мясо.

– Это единственное, чему его с охотой учил Леня, – тихонько шепнула мне Женя, заметив удивление на моем лице.

– Кстати, – шепнул я в ответ, – Ваня не удивится, что его папа стал именоваться Виктором?

Она отрицательно мотнула головой.

– Ему три года было, он не помнит имени Леонида.

Ужин заканчивался. Когда Женя уже мыла посуду, а я допивал вторую чашку чая, я спросил Ваню:

– Ты чем-то хотел заняться? Поиграть во что-то?

Мальчик отрицательно качнул головой, молча слез со стула и вышел из кухни. Через несколько минут он вернулся, держа в руках книжку.

– Вот, сказал он, протягивая ее мне. – Давай будем учиться читать!

Я взял в руки букварь. За моей спиной вдруг прекратилось звяканье перемываемой посуды и в наступившую тишину вторгся весьма неприятный звук. Я быстро встал, подошел к Жене, ее спина вздрагивала, и она вдруг всхлипнула во второй раз.

– Тише, тише… – я взял ее за плечи и прижал спиной к своей груди. – Спокойно, все хорошо…

Она откинула голову, ее глаза были полны слез.

– Он ведь наотрез отказывался учить буквы после исчезновения Леонида, – тихо сказала она. И всхлипнула вновь.

Я обернулся с посмотрел на ребенка. Голубые глаза Вани стали набухать слезами, и я растерялся – кого и как утешать?

Внезапно решившись, я схватил лицо Жени и крепко поцеловал в ее соленые от слез губы.

– Радуешься! – весело сказал я. – Радуйся, радуйся! Ваня! Хочешь быстро научиться читать?

– Ага! – закричал он. Слезы тут же исчезли, лицо расцвело в улыбке.

– Тогда бери букварь и неси в гостиную! Мы будем заниматься только там! И принеси чистые листы бумаги, тетрадь и фломастеры – есть у тебя все это?

– Есть! – еще громче, чем я, крикнул он и выскочил из кухни.

Я вернулся к Жене. Я обнял ее, она доверчиво положила голову мне на грудь. Я гладил вихрастые волосы ее прически, и шептал на ухо: «Все хорошо, успокойся… Когда закончишь здесь – приходи к нам, ты обязательно должна участвовать, так сказать, в учебном процессе…»