Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

После того, как Юрий Борисыч не стал отрицать этого, ответив, что я воспитываю не просто его единственного племянника, но и будущего наследника, я просто перестал обращать внимание на такую вот опеку.

Но никогда о ней не забывал.

Сейчас я говорю обо все этом потому, что впервые открыто поприсутствовав рядом со мной на соревнованиях в спортклубе «Фудзияма», люди Кудрявцева исчезли и более их поблизости от себя я не ощущал.

И я понял, что Кудрявцев п о в е р и л.

Понял, что я отношусь к мальчику как к собственному сыну и отказался от ненужной поэтому опеки.

Хотя – не совсем. Школа, в которой обучался Ваня, находилась на окраине Москвы, и я был вынужден согласиться с тем, что на занятия в школу мальчика отвозили и привозили обратно на машине люди Кудрявцева.

Но в наших прогулках с Ваней мы теперь были одни. Ну, не считая, конечно, других детей и их родителей.

Ваня по-прежнему любил иногда общаться со сверстниками на детских площадках в «Прибрежном», и я был рад этому – ну, раз он пока не обзавелся друзьями в школе (а дворовых приятелей у него и не могло «образоваться» в силу специфического образа жизни мальчика – вокруг таких домов, как наш, царили тишина и покой), то пусть хотя бы здесь имеет приятелей по играм.

А я по-прежнему заходил в фотопавильон и если фотограф Гурген был свободен – я беседовал с ним.

Гурген Самвелович для меня олицетворял народную мудрость – он интересовался окружающим миром в тех рамках, в которых этот мир интересен для каждого рядового обывателя, но армянин был мудр, и, как говорил Козьма Прутков, всегда «зрил в корень».

Сегодня, например, он, наливая мне чай, изрек:

– Слушай, почему нам телевидение говорит «Мы верим этому» перед сериалом, который показывает бандитов, безнаказанно все делающим, как будто это они – власть в стране? Мы должны этому верить?

Я улыбнулся.

Гурген, по обыкновения, затронул проблему, о которой можно было говорить много и долго. И проблему вовсе не такую простую, как кажется на первый взгляд.

– Гурген, – начал я. – У нас время есть? Вы ведь начинаете длинный разговор!

– Вы, Виктор, просто скажите мне, почему мы должны верить тому, что нам телевизор показывает. А время у нас с вами есть – вы пенсионер, я – пенсионер… Куда нам с вами спешить?

– Ну, хорошо. Мне кажется, нас заставляют верить во все небылицы для того, чтобы мы постепенно вообще перестали верить во что-то. В нас пытаются уничтожить все человеческое, сделать программируемыми машинами. Кому-то нужна пустота в нашем сознании.

– Но зачем?

– Для того, чтобы потом заполнить ее легендами. Пустоту в сознании наших детей, которые уже не будут помнить, как все было на самом деле при нашей с вами жизни, легко можно будет заполнить легендами о том, какими героями и великими людьми были Ельцин, Сапчак, Старовойтова, Чубайс, Гайдар… Да что там э т и! С ними все понятно. Откровенные бандиты станут героями… Ведь нас с вами уже не будет, и никто не сможет сказать правду молодым. О том, кем были кумиры их времени когда-то…

– Но Виктор, зачем они копают грязь и мажут ею действительно великих людей? Хорошо, Сталин – тиран, но они мажут грязью Жукова, да и других командиров, с которыми мы вместе выиграли войну…

– Но, видите ли, Гурген, история развития человечества – штука неоднозначная. Во времена каждого великого человека всегда было и что-то хорошее, и что-то плохое.

Ведь действительно – если кому-то нужно найти что-то хорошее в истории Древней Греции – найдут и вытащат на свет! Нужно найти что-то плохое, грязь – найдут и ее! И все будет правдой – и то, что именно древние греки изобрели основы демократического устройства общества, и то, что они же презирали труд и их великие философы рабов считали за скотину…

А в Древнем Риме – сенаторы сплошь были подонками и грязными скотами, но именно эти сенаторы принимали законы, свод которых составляет и ныне основной учебный предмет юридических факультетов университетов всего мира под названием «римское право»…

Но вот это обстоятельство, то есть двойственность нашего исторического развития как-то не интересует современные средства массовой информации, об этом, в частности, если и упоминает телевидение, то редко и как-то глухо…

Вот такие примерно проблемы мы и обсуждали с Гургеном Самвеловичем, мудрым армянином-фотографом, пока Ваня резвился и общался со сверстниками…

А вообще мы жили тихо и скромно – мы не ездили на Канары или Багамы, не покупали дорогих вещей, правда, питались очень хорошими продуктами. Хотя Женя, например, была весьма состоятельной девушкой – скажем, на последнем дне ее рождения и в честь окончания Евгенией университета, Кудрявцев подарил сестре три процента акций АО РЭС.

Именно после этого дня рождения Женя вскоре и уехала в свою экспедицию. Которая будет иметь столь важные последствия для меня… Да впрочем, как станет ясно позже – и для всех нас.