Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими

СВАРОВСКИЙ Да, я был младший в группе. Но там как-то мне не чинили препятствий. И там было очень интересно, потому что оказалось, что по крайней мере часть преподавателей совершенно не твердолобые люди и действительно знают, что говорят. 84–86 годы. Я с удовольствием ходил туда сам, без принуждения. Мне было интересно. Я там какие-то конспекты писал и прочее. И вообще, прямо скажем, наверное, больше всего полезных знаний я там и получил. Плюс я там увидел первый раз в жизни действительно нормальных, образованных людей, уверенных в том, что они говорят. То есть эти люди действительно были специалистами в какой-то области. Не как в школе, короче говоря. И еще, как я сказал, у меня была сионистическая компания очень смешная там.

СВАРОВСКИЙ Да, они были такие молодые сионисты, собирались ехать в Израиль.

ГОРАЛИК Из тех, кто учил иврит, или не настолько?

СВАРОВСКИЙ Кто-то учил, кто-то нет. Они очень были смешные. Один там был действительно всерьез настроенный юноша – учил иврит и довольно много знал. Остальные – так себе. Мы встречались у синагоги. Еще там был мальчик, который подошел, помню, к нашему такому сионистскому лидеру и говорит: «Антон, – а это все прямо у синагоги происходит, – а евреи детей крестят?» А тот задумался и в ответ говорит: «Ну, вообще да, но только после этого они евреями не считаются». Ну, конечно, они все разъехались.

ГОРАЛИК Вы собирались поступать на философский?

СВАРОВСКИЙ Да, но для этого надо было вступить в комсомол. И меня родители переломили. Они сказали: давай иди и вступай. Это было совершенно несложно на первый взгляд, потому что секретарь комсомольской организации был мой самый главный кореш в школе, человек абсолютно разбитной, который в свободное от школы время ходил весь в цепях, заклепках и шипах. И я понимал, что приду – максимум три минуты, хоп-хоп, все подпишут бумажки, и все. Но проблема оказалась в том, что поскольку я в этот момент уже прослыл антисоветчиком, фашистом и пацифистом одновременно, то на собрание явилась Яна Яковлевна Маргулис, комиссар наш, то есть завуч по внеклассной работе, тот человек, который в школе за идеологией следит. И она сказала: а какой тут комсомол? Вы что? Сваровский-то кто у нас? Цвет-то у него коричневый вообще-то, мы же все знаем про это. Я говорю: да идите вы в жопу с вашим комсомолом, и ушел. Поэтому в комсомол я не вступил. Честно пытался, но не взяли.

ГОРАЛИК Мне кажется, вы единственный человек, который попытался – и не взяли.

СВАРОВСКИЙ Нет, ну я просто как бы и не готовился и серьезно не относился к этому. Секретарем был мой друг, а его замом была его девушка. То есть там было все схвачено. И если бы эта Яна не пришла, вопрос был бы решенным. И вот такая пакость вышла. Поэтому мне стало понятно, что философии никакой не предвидится. Я родителей успокаивал: какой комсомол уже, посмотрите, что происходит, ну подождите два года, ну хорошо, чуть позже поступлю, все равно уже конец всему. СССР развалится скоро. Но они мне не верили. Расстраивались.

ГОРАЛИК И как в результате складывалось?

СВАРОВСКИЙ Ну, потом я стал собирать группу уже. Мы репетировали. А потом я понял, что с группой у меня не выходит. Дело было в том, что все те люди, которые были вокруг меня, – они все были серьезные музыканты, в том числе они собирались деньги этим зарабатывать. Басист сказал: «Ты понимаешь, что нам, для того чтобы работать, нужно найти место, нам нужна аппаратура, она должна быть наша, вот, давай возьмем взаймы аппаратуру и поедем на гастроли». Я говорю: «Ты чего, с ума сошел? Откуда у нас возьмутся гастроли?» А он нашел человека, какого-то майора КГБ, что ли, который уже тогда, вот удивительные времена были – перестройка, он был заодно еще и музыкальным продюсером. И мы встречались с ним. Он был очень доброжелателен, с бородой, что вообще как-то нетипично, мне кажется, для этой организации. Симпатичный вполне человек. Еврей. Почему-то мы в болгарском посольстве встречались. Странное место. Он почему-то мог свободно заходить в болгарское посольство. Видимо, работа позволяла. И он предложил нам невероятную вещь: мы едем на гастроли в Туркмению, в Ашхабад. А там практически всякий, кто угодно, если выходит на сцену, встречает лишь бешеный восторг. И поскольку там денег у людей очень много, потому что там рабство и хлопок, и прочее, а тратить эти деньги некуда, то есть возможность заработать десять или двадцать тысяч рублей. И это при том, что он себе еще что-то брал. Невероятная сумма. За эти деньги мы любой там «Роланд», любые гитары могли купить и прочее. Но и не очень-то мне хотелось, как-то мне было страшно.

ГОРАЛИК Вы же маленький были. Сколько вам было? Шестнадцать, семнадцать?