Частные начала в уголовном праве

Очевидно, что законодатель, установив порядок частного и частно-публичного преследования, по сути разграничил сферы реализации частного интереса и расширил диспозитивные начала в уголовном и уголовно-процессуальном праве.

О том, что институт уголовного преследования, осуществляемого в частном порядке, является очевидным проявлением диспозитивности, свидетельствует ряд обстоятельств:

– во-первых, указанные в ч. 2 ст. 20 УПК РФ деяния в большинстве своем посягают на личные права и свободы. Их уголовно-правовая оценка всецело зависит от субъективного восприятия вредоносности посягательства самим потерпевшим;

– во-вторых, возбуждение и прекращение уголовного преследования по делам частного обвинения зависит исключительно от воли потерпевшего. Примирение по делам частного обвинения является обязательным основанием для неприменения к виновному уголовно-правовых репрессий;

– в-третьих, при осуществлении уголовного преследования по делам частного обвинения не имеют правового значения факт, тяжесть и количество ранее совершенных лицом преступлений.

Предоставляемая потерпевшим в рамках рассматриваемого института самостоятельность обусловливается, на наш взгляд, тем, что преступления частного обвинения совершаются обычно на основе личных, бытовых конфликтов, участниками которых становятся близкие друг другу люди. Вмешательство государственных органов в разбирательство подобных случаев лишь обострит отношения между сторонами. «Обоюдовыгодным» способом разрешения конфликта является примирение в частном порядке, сопровождающееся добровольным возмещением вреда потерпевшему, восстановлением его интересов, нарушенных в результате преступления.

Более того, передача потерпевшему права на разрешение конфликта по делам частного обвинения свидетельствует «об уважительном отношении законодателя к его интересам и соответствует цели восстановления социальной справедливости – высшей задаче вмешательства уголовного закона»[340].

Иными словами, нет смысла осуждать лицо за совершение указанных в ч. 2 ст. 20 УПК РФ преступлений, если потерпевший этого не хочет и при этом не страдают общественные интересы.

Нельзя обойти вниманием и экономическую выгоду института уголовного преследования по делам частного обвинения. Предоставление потерпевшему права самостоятельно решать вопрос о применении к виновному уголовно-правовых репрессий существенно снижает затраты на судопроизводство и уменьшает загруженность суда.

Вместе с тем, понимание данного института в теории и практике уголовного права не бесспорно. Дискуссии вызывает вопрос о правовой природе уголовного преследования в частном порядке.

На основании того обстоятельства, что действующее уголовно-процессуальное законодательство не содержит указаний на материально-правовое основание анализируемого института, ряд авторов делают вывод о его процессуальной природе.

В частности, С. А. Шейфер и Н. Е. Петрова сводят институт частного обвинения к обвинительной деятельности потерпевшего, который «является полноправной стороной в процессе и наделен достаточными полномочиями по осуществлению уголовного преследования»[341].

А. М. Ларин, Э. Б. Мельникова и В. М. Савицкий[342] также рассматривают частное обвинение сквозь призму признания потерпевшего самостоятельным субъектом уголовно-процессуального преследования.

В целом, сторонники «чистоты» процессуальной формы института частного обвинения опираются на специфику процессуального порядка рассмотрения уголовных дел и формы уголовного преследования[343].

При этом за рамками анализа остается основание уголовного преследования, которое, безусловно, имеет уголовно-правовую природу.

В пользу материального характера института частного обвинения свидетельствует тот факт, что процессуальное по форме уголовное преследование в частном порядке является не чем иным, как способом разрешения уголовно-правового конфликта.

Придерживаясь аналогичной позиции, А. В. Сумачев замечает: «Материальное (уголовное) право определяет юридическое основание конфликта (вид преступного поведения) и возможные виды реакции заинтересованных сторон на него, в то время как процессуальное закрепляет формы деятельности уполномоченных законом субъектов по установлению факта конфликта и реализации видовой, обозначенной в законе реакции»[344]. Отсюда: «частное уголовное преследование в материальном смысле – это совокупность уголовно-правовых норм (правовой институт), определяющий правовую возможность лица, пострадавшего от определенного преступления, решать вопрос о разрешении возникшего конфликта в форме инициирования возбуждения уголовного преследования или отказа от него»[345].

В соответствии с прямым указанием закона первичным при решении вопроса о допустимости уголовного преследования в частном порядке является установление факта совершения деяния, указанного в ч. 2 ст. 20 УПК РФ. Иными словами, основанием (т. е. «сущностным признаком») данного института является характер преступного деяния (вид преступления), но никак не специфика процессуальной деятельности субъектов.