Частный детектив Илья Муров

– Должно, с управлением не справился.

– Не ври, чего не знаешь, – вдруг вновь ожил Муравушкин. – Я тебе не курица, чтоб поперек дороги летать, и не акробат, чтоб кувыркаться! Я двадцать лет за рулем, и не на таких буераках трястись доводилось, и ни одной аварии!

– Тогда почему же вы в овраг угораздились? – вкрадчиво осведомился доктор.

– Потому, – буркнул неприветливо Илья Алексеевич и вновь уставился в пол, раздумывая, а не избрать ли ему из всех путей протеста, самый верный и решительный: взять и замкнуться в гордом молчании?

– А все же? – не унимался, лез в душу профессиональной сапой дипломированный медик.

– Есть такое понятие, как тайна следствия, – устало и доверительно сообщил наш отставник. – И я не вправе открыть ее первому встречному, пусть и доктору…

– А! – сказал фельдшер и вдруг повеселел, но, заметив, с каким профессиональным интересом воззрился теперь и на него дежурный врач, быстренько уняв свое оживление, поспешил с объяснением: – Константин, смотритель морга, рассказывал. Дескать, ворвался к нему какой-то мужик, частным детективом представился, двести рублей подарил, жмурика какого-то сфоткал и помчался, как угорелый, в Перепреевку, со сменщиком его разбираться. Так это были вы, больной?

– Сам ты больной! – огрызнулся Муров. – Я раненный при исполнении профессионального и гражданского долга детектив!

– Так, так, так, так! – удовлетворенно зачастил доктор. – Уже кое-что проясняется… Значит, это вовсе не следствие несчастного случая, шока, травмы головы, как вы, – он кинул на Пантюхина неоднозначный, полный врачебной укоризны и одновременно человеческой снисходительности, взгляд, – утверждали, а наоборот: травма, авария и все прочее являются следствием, а никак не причиной недуга.

– В психи рядите? – деловито осведомился Илья Алексеевич. – Всё, что не укладывается в ваши, кстати, довольно спорные представления о норме, является для вас несомненным доказательством психической ненормальности?

Доктор с фельдшером в очередной раз переглянулись, но уже не понимающе, как прежде, а скорее недоумевающе, причем даже Еремею было ясно видно, что недоумевают они не сообща одному и тому же, а очень даже поврозь, и каждый своему.

– Сами охаете да ахаете, мол, всюду кругом преступность расплодилась, житья не дает, а как только кто-нибудь решится эту преступность искоренить, того сразу в полоумники и в психушку. Так кто же, спрашивается, из нас сумасшедший? Я, частный детектив Илья Муров, не покладающий рук в борьбе с бандитами, не жалеющий ради вашего мирного и безопасного житья-бытия собственного здоровья, или вы, близорукие обыватели, не ведающие ни о благе своем, ни о пользе?

Наступившую тишину прервала громкая икота раскаяния, сотрясшая мускулистую худобу Еремея Пантюхина.

– Прости меня, Лексеич, не разобрал я с похмела что к чему!..

Илья Алексеевич миролюбиво отмахнулся, – жест, исполненный самой гуманной снисходительности: мол, какой может быть с тебя, Еремей, с человека, особых склонностей ни к чему, кроме пьянства, не проявляющего, спрос?

Доктору наконец удалось сладить с телефоном – набрать нужный номер, дождаться ответа и о чем-то с кем-то приглушенно и неразборчиво поговорить. Мурову, показалось, что он расслышал две смутно знакомые фамилии – Хлюзин и Седлов, но полной уверенности в этом не было.

– Значит, вы утверждаете, что попали в аварию не сами по себе, то есть не в результате несчастного случая, а вследствие чьего-то злого умысла?

– Именно, что умысла, – кивнул Илья Алексеевич, морщась от головной боли. – Тут факт бесповоротный.

– Какой-какой? – встрепенулся дежурный врач, уже было потерявший профессиональный интерес к пациенту.

– Бесповоротный, – подсказал фельдшер.

– Ну и что? – вызывающе икнул Пантюхин, всем своим видом демонстрируя готовность лечь костьми за правду и справедливость.

– Ну как же! Потерпели аварию на повороте, а теперь утверждаете…

– Не придирайтесь к словам, доктор! Не стройте из себя Зигмунда Фрейда!

– Ха! – сказал доктор. – Причем тут Фрейд?

– Фрейд всегда причем, – терпеливо объяснил Муров, – стоит только дать волю въедливости…

– Ну, допустим, что аварию действительно подстроили. Но с какой целью? Если они хотели вас «убрать» (я правильно выражаюсь? именно так это называется?), то цели своей не достигли…

– А с такой целью, Коновал Петрович, – не выдержал Илья Алексеевич, – что попятили мои вещественные доказательства! Все как есть попятили: и фотоаппарат, и пленку с уликами, и…