Частный капитал в СССР

Такие результаты требуют, конечно, введения более строгого контроля и более детальных указаний[17].

Нам необходимо установить, сколько из обращающихся в частной торговле средств можно отнести к капиталистической её части. Единственный серьёзный материал по этому вопросу — это разработка Наркомторгом около двух тысяч типичных балансов, собранных по специальной программе инструкторами-статистиками Наркомторга за 1925 г.

Все частные торговые предприятия для соответственного подсчёта я делю на три группы. Первая группа — это оптовики и полуоптовики, что приблизительно соответствует четвёртому и пятому разрядам по налоговому обложению. Их всех вместе на 1 октября 1926 г. имелось 23 тыс. чел. Вторая группа — это около 155 тыс. чел. торговцев третьего налогового разряда (цифры по статье т. Струмилина, в № 9 «Планового хозяйства» за 1926 г., стр. 9). Это те, которые имеют собственные магазины — не киоски, а настоящие магазины. Они имеют обычно и наёмных служащих в этих магазинах, занимаются иногда потихоньку и полуоптовыми операциями. Вместе первая и вторая группа, почти 180 тыс. чел. торговцев — это и есть те, кого можно причислить к крупной и средней торговой буржуазии[18].

В третью группу я включаю первый и второй налоговые разряды. Это те, которые торгуют из киосков (второй разряд) и с рук (первый разряд), например с лотков, разносчики газет и т. п. Их на 1 октября 1926 г. имелось около 450 тыс. чел. Их нельзя считать капиталистами; сплошь и рядом это безработные, торгующие на улице пирожками и т. п. впредь до приискания занятия. Отчасти, и весьма нередко, это просто нанятые крупным частным предпринимателем разносчики, которых он заставляет выбирать патент. Тут полное подобие с системой распыления, какая в индустрии наблюдается в виде «домашней системы капиталистической промышленности». И прибегают к такому «распылению торговли» особенно часто как раз капиталистические скупщики кустарных изделий, организаторы капиталистической домашней промышленности. В Москве, например, можно было наблюдать в конце мая 1927 г. на самых различных улицах продажу ручными разносчиками совершенно одинаковых кошельков с вышивкой «на добрую память». Кошельки эти — продукт распылённой «домашней системы» капитализма, продаваемые затем через распылённую же торговлю, организованную тем же капиталистом, который организовал их производство.

Ручная и киоскная торговля являются, таким образом, преимущественно или нанятой агентурой капиталистов или временным занятием безработного и иного малоимущего человека с ничтожными оборотными средствами. Здесь обычно нет речи о капиталистическом накоплении самих киоскных или ручных торговцев. За вычетом того, что они обязаны платить за проданный товар нанимающим или снабжающим их капиталистам, у разносчиков и киосчиков‚ как показывают специальные обследования, остаётся лишь на весьма скромный прожиточный минимум (обычно ниже, чем какой имеет заводской рабочий) и на уплату налогов. Поскольку в этой мельчайшей торговле происходит капиталистическое накопление — оно происходит в пользу тех капиталистов, какие нанимают или снабжают этих мельчайших торговцев. Передача им этого накопления обеспечивается уже самими условиями найма или снабжения. Вот почему, между прочим, этот слой мельчайших распылителей товара, эти 450 тыс. чел. вовсе не являются страстными приверженцами капиталистической торговли. Опыт показывает, что часто они весьма охотно готовы порвать связь со снабжающими их капиталистами и превратиться в агентов госорганов, как только госорганы проявляют намерение начать снабжать их. Около 200 тыс. таких мельчайших разносчиков и киосчиков приходилось 1 октября 1926 г. на деревню и около 250 тыс. чел. — на город (Струмилин, та же статья «О судьбах частного капитала», стр. 11). В подавляющей части деревень (примерно в трёх четвертях на 1 октября 1926 г.) всё ещё нет кооперативных лавок или киосков и не так мгновенно они повсюду возникнут. Использовать для снабжения этих деревень 200 тыс. разносчиков и киосчиков, оторвав их от частного капиталиста и превратив фактически в подконтрольных агентов госорганов, — задача весьма стоящая. Да и из 250 тыс. киосчиков и разносчиков в городах весьма многие сосредоточены как раз на тех базарах и рынках, какие специально снабжают приезжающих в город за покупками крестьян. В этом смысле они — по кругу покупателей — по существу могут не являться конкурентами городской рабочей кооперации (если она хоть сколько-нибудь прилично будет снабжать своих постоянных членов, чтобы они не удирали от неё на «киоскный» рынок) и тоже могут быть оторваны от капиталистических торговцев и превращены в агентов госорганов по снабжению приезжающего на рынки и базары крестьянства (впредь до развития в самих деревнях надлежащей кооперативной торговли).