Частный сыск есаула Сарычева

– Не стоит, – чуть улыбнулся Хансен и внимательно окинул взглядом улицу, высматривая, нет ли где притаившихся газетчиков? Проклятые писаки всегда готовы наделать ненужного шума, а если наказывать полицейских, которые приволокли его в участок в ту ужасную ночь, то дело может получить нежелательную огласку.

Улица выглядела, как обычно, – вывески, прохожие, витрины. У ступенек крыльца стоит авто, и шофер, сняв фуражку, ждет у распахнутой дверцы, пока хозяин простится с начальником полиции, спустится вниз и прикажет ехать домой. В конце улицы показался молодой китаец-рикша с коляской под паланкином. Китаец был крепконогий, широкогрудый – он легко бежал, чуть запрокинув голову. Но, главное, нигде не видно репортеров. Начальник полиции сдержал слово и не дал им информации о случившемся в доме Хансена.

– Не стоит их наказывать, – повторил Хансен-Дасти, – они выполняли свой долг, как умели.

– Конечно, конечно, сэр, – облегченно вздохнув, согласился начальник, решив, что с сегодняшнего дня выставит постоянный пост у особняка господина Хансена.

– Всего доброго, – Джордж подал начальнику полиции здоровую руку, повернувшись спиной к бегущему мимо крыльца рикше.

– Не забывайте нас, сэр, – почтительно поклонился начальник полиции.

Рикша с коляской поравнялся с ними, и тут раздался какой-то тугой щелчок. Господин начальник полиции хотел посмотреть, что случилось, но Хансен вдруг навалился на него, словно желая обняться на прощание. Глаза у него вылезли из орбит, лицо страшно побледнело, а из горла вырвался не то стон, не то хрип. Испуганно вскрикнул шофер, указывая вслед удалявшемуся рикше, уже успевшему свернуть в переулок.

– Господин Хансен! – пытаясь удержать падавшего Джорджа, закричал начальник полиции. – Да помогите же кто-нибудь!

Но прежде чем успели подскочить полицейские, Хансен сполз вниз и распластался на крыльце, странно подогнув под себя ноги и загребая мелкий сор пальцами здоровой руки.

– Господин Хансен?! – нагнулся к нему начальник полиции и отшатнулся.

В спине хозяина контор, магазинов, доходных домов и особняков торчала толстая, оперенная стрела. Прямо под левой лопаткой.

Начальник полиции попятился – какой кошмар! Теперь это обязательно попадет во все газеты, о случившемся непременно узнает весь город и, кто знает, удастся ли ему после грядущего громкого скандала сохранить свое место?

На бегу доставая из кобур оружие, полицейские кинулись в тот переулок, куда свернул рикша, но он словно сквозь землю провалился. Только сидел у ворот дешевой гостиницы старик-китаец в драном черном халате, что-то невразумительно бормотавший о сыне, умершем от опиума, и воле Неба, двигающего рукой судьбы…

* * *

Маленький цветной японский телевизор показывал программу новостей: президент Соединенных Штатов Америки отправлялся с визитом на Дальний Восток, где должен был встретиться с главой Советского Союза.

Очень старый, совершенно седой человек с выцветшими синими глазами равнодушно глядел на мелькавшие на экране картинки – самолеты, крейсера, президентов, оркестры, почетные караулы…

Молодой послушник, гордый и счастливый доверенной ему высокой честью, сидел рядом, бдительно следя, чтобы пиала не оставалась пустой, – старик любил пить китайский чай редкого сорта Мушань, по поверью предохраняющий от слабоумия в старости, и сердился, если его дрожащая рука подносила ко рту остывший напиток.

Старик был одет по-европейски – в рубашку с короткими рукавами из тонкого белого полотна, легкие фланелевые брюки и очень мягкие туфли из прекрасно выделанной кожи. На шее у него висела массивная золотая цепь с замысловатой фигуркой из нефрита, означавшей посвящение в высшие таинства веры. Поджав под себя ноги, он устроился на расшитых шелком подушках и что-то шептал, почти беззвучно шевеля бледными губами. Послушник попытался вслушаться, но ничего не понял – старик бормотал на незнакомом ему языке.

Видимо, много лет назад старец был высок ростом и хорошо сложен, но теперь высохший, большой скелет обтягивала дряблая, загорелая, морщинистая кожа. Беспокойно шевелились длинные пальцы с припухшими бугорками суставов. За окном комнаты плыли по небу тучи, и послушник подумал, что старика к вечеру опять начнут мучить боли в пояснице и придется позвать лекаря-тибетца, чтобы он поставил ему иголки, или пригласить из города европейского врача. За состоянием здоровья старика очень следили, стараясь продлить годы его жизни и выполнять малейшие желания.

«Сколько же ему лет? – покосившись на телевизор, попытался сосчитать послушник. – Еще мой дед слыхал о нем до того, как американцы победили в войне с японцами, и задолго до того, как начали воевать во Вьетнаме. Неужели старец воистину бессмертен?»