Частный визит в Париж

– Мне тут визит нанесли. Вернее, попытались нанести.

– Кто?

– Прекрасная незнакомка.

– Да кто же?

– Не знаю. Сбежала. Я когда дверь открыл, она уже в лифте уезжала. Только юбка и шляпка мелькнули.

– Это была не Соня?

– Не могу сказать, не разглядел.

– Может, она за чем-то приходила? Что-то взять в папиной квартире?

– А чего тогда сбежала от меня?

– Или та женщина, о которой соседка рассказывала?

– Может.

– Знаешь что? Позвони Реми. Надо ему об этом сказать. Еще не поздно.

– Знаешь что? Позвони-ка сначала Соне.

– Узнать, дома ли она?

– Именно. Если дома, сочини какой-нибудь предлог, вы же старые друзья. А мне неудобно.

– Тебе все-таки кажется, это Соня была?

– Ничего мне не кажется. Я ее не видел.

– Только действительно, почему она сбежала?

– Давай не будем гадать, Вадим. Позвони Соне.

– У них вообще никто не отвечает, – перезвонил через пару минут Вадим. – Никого нет дома.

– Любопытно.

– Да, любопытно… Интересно все же, зачем она приходила и почему убежала?

– У меня нет ни малейшей идеи на этот счет. Но Соня знала, что меня не будет дома, что в восемь я должен был быть у тебя – вчера об этом у них говорили. И у нее есть ключи… В конце концов, это квартира ее отца, мало ли, что ей понадобилось.

– Получается, что она нарочно ждала, пока ты уйдешь. Почему она пыталась пробраться в квартиру тайком? 

– Ты так говоришь, как будто мы точно знаем, что это была Соня. А мы ничего не знаем на самом деле. Это могла быть другая женщина.

– Ты прав, конечно. Звони Реми. Я пока за тобой приеду – мы с Сильви голодные сидим, тебя ждем! А ты спишь, свинья.

– Зато визита удостоился. Ушел бы вовремя – пропустил бы…

– Так-так-так, – сказал Реми, – значит, вы спали. Следовательно, в квартире было темно?

– Да.

– То есть любое заинтересованное лицо могло увидеть, что окна темны, и сделать поспешный вывод, что в квартире никого нет…

– Не исключено, конечно.

– И Сони при этом нет дома?

– Ни ее, ни Пьера.

– Любопытное совпадение… Какого цвета была одежда?

– Темная. Точнее сказать не могу… Может, черная, а может, темно-синяя или темно-серая. Или даже темно-коричневая. То есть мне показалось в освещении лифта, что цвет черный, но это мог быть на самом деле другой цвет, понимаете?

– Приятно иметь дело с постановщиком фильмов. Это облегчает работу.

– Льстите?

– Нет, в самом деле, если бы вы знали, как трудно получить достоверные свидетельские показания! А юбка была какой длины?

– Точно сказать не могу, достаточно длинная.

– Широкая?

– Да. Подол, по крайней мере…

– Что-нибудь еще приметили?

– Верх был с длинным рукавом, я видел локоть. Я думаю, что костюм.

– Женщина какого роста?

– Скорей высокая.

– На каблуках?

– Не заметил. Хотя если судить по стуку, то да.

– В руках было что-нибудь?

– Не видел.

– Ладно. Вы правильно сделали, что мне позвонили. Мне нужно будет завтра со всеми встретиться. Время я уточню попозже.

– Как хотите. Я на редкость не занят и на удивление свободен.

– Завидую.

– Было бы чему, – усмехнулся Максим. – Так до завтра?

Вадима он увидел в окно. Оценивающе глянув на себя в зеркало, Максим счел, что он в порядке. Прихватив из чемодана бутылку теплой водки и холодящую руки банку икры из холодильника, он заторопился к двери, у которой его уже поджидал взбудораженный Вадим.

Арсены жили не очень далеко. Впрочем, в Париже все недалеко – если вы не попадете в пробку. Иначе тогда ваше «недалеко» совсем не является синонимом слову «недолго»… Но пробки раздражают вечно торопящихся французов, что же касается туристов – то они с удовольствием пользуются этими неожиданными остановками, чтобы получше рассмотреть город. В Париже есть что рассмотреть и из правого окна машины, и из левого, и из лобового – везде глаза найдут, на чем остановиться. «Теплый город, – думал Максим, – почему теплый? Может, потому, что повсюду видна рука и забота человека, хлопоты вкуса и воображения. И нет этого тяп-ляп, которое так часто раздражает в Москве…»

В доме Вадима вкусно пахло, было уютно и весело. Черноглазая тонкая брюнетка, Сильви, была очень миловидна, только плохо причесана, вернее, никак не причесана, волосы висели вдоль ее щек без малейшего следа прически или хотя бы просто пробора (странно, он и у Вадима на съемках заметил, что некоторые женщины плохо причесаны – мода у них, что ли, такая во Франции?); и на протяжении всего вечера Максим испытывал нелепое, но навязчивое желание ее причесать. У нее была приятная, хотя и несколько стандартная «голливудская» улыбка и умные понимающие глаза. Она была намного моложе Вадима (интересно, который по счету брак?), но, судя по всему, была душой и опорой этого дома, где Вадим слишком часто отсутствовал в силу своей профессии, предоставляя жене одной сражаться с вынужденным одиночеством и общим бытом. Максим знал, сколь непрочны такие семьи… Сильви, однако ж, управлялась со всем этим с видимой легкостью и юмором.