Частотный сбой. Последний скачок

– Верхняя полка за ромом, – собравшись с силами, ответил ЭсПи.

– Впечатляет, – хохотнул юноша в предвкушении и задористо схватил бутылку. – Я так понимаю, рюмашек у тебя нет…

– Какие рюмашки, Томми?… Тебе сколько лет? С горла пить будем, – возмутился шатен и тяжело выдохнул от резкой боли.

Томас примостился рядом с раненым другом, привалился к стене и с лихвой открутил крышку, ехидно улыбаясь. Похоже, что даже в темноте можно было заметить эту ухмылку, и ЭсПи заметил, но ничего не сказал, только хмыкнул. Брюнет заботливо поднес бутылку к губам шатена, но ЭсПи в благодарность одарил его хмурым взглядом.

– Я сам, – брякнул он и здоровой рукой выхватил бутыль, залпом отпивая приличное количество алкоголя.

Томас рефлекторно поморщился, наблюдая, как друг с жадностью пьет крепкий алкоголь.

– Теперь ты. Давай, хряпни.

Брюнет сглотнул, но все же взял бутыль, не понимая, как ЭсПи смог столько выпить и даже не съежиться. Резко выдохнув воздух, Томас чуть отпил и сразу почувствовал, как крепкий алкоголь обжег его пищевод; в желудке неприятно заныло. От одного лишь глотка тепло разнеслось по всему телу, растворяясь в каждой клеточке молодого организма, не знающего, что такое алкоголь. Брюнет сделал еще глоток и, отрываясь от бутылки, весь содрогнулся и сморщился.

– Эх, девственник, – хихикнул ЭсПи, глядя на его лицо-чернослив. – Как тебе?

Томас едва внятно угукнул и вновь потянулся к бутылке, как вдруг ЭсПи перехватил ее:

– Погоди, не торопись, а то свалишься. Все хорошо? Не тошнит?

– А лайма и соли нет?

– Ха! Размечтался! – прыснул шатен и тут же изменился в лице – резкое движение отдало болью в руке и шее разом. – У нас высокочастотная диета, – спокойнее добавил он, пытаясь не делать резких движений.

Ребята пили по очереди, постепенно напиваясь. Разум Томаса настолько затуманился, что парнишка просто-напросто не понимал, как так вышло, что ЭсПи с ним говорит. Шатен обычно не разговорчив, но сейчас, когда алкоголь развязал им языки, они разговаривали на самые разные темы, но почему-то не затрагивали свое прошлое. ЭсПи, даже будучи пьяным, не собирался ничего говорить Томасу, но и тот не спрашивал, хотя любопытство распирало. О себе Томас предпочел молчать – думал, что ничем не удивит ЭсПи, а болтать впустую не хотел. В ту секунду вспомнилась семья, планы на лето после колледжа, мечта поехать в Санта-Монику, но все планы, мечты и надежды обернулись крахом. Черт бы побрал эти сраные частоты, – разозлился юноша. Томас вмиг погрустнел, и шатен это заметил, но решил не спрашивать. Какое-то время они пили молча, пока Томас резко не рассмеялся и невнятно рассказал анекдот, возникший в его голове среди угнетающих мыслей.

Глава 11

Дом ЭсПи был на удивление большим – всем хватило места. Поначалу было неуютно, ведь они ночевали не в своих домах и в каком-то смысле стали хозяевами этого дома в отсутствие ЭсПи. Уже долгое время они спали где придется, поэтому дом ЭсПи был для них самой настоящей роскошью. Этакая темночастотная гостиница.

Тереза легла на втором этаже с Джошом. Она долгое время скучала по нему, но спать с ним в одной кровати стало непривычным делом. Она заметила, что стала смущаться перед ним и вести себя отстраненно, словно он чужой человек.

– Ты стала сама не своя, – шепнул Джош ей на ухо, целуя в шею.

– Знаю. Извини, – вздохнула она и, слегка отстранившись от Джоша, посмотрела в его блестящие красивые и такие знакомые глаза. – Я отвыкла от этого. Мне…

– Тяжело, – закончил он за нее и перевернулся на спину, глядя в потолок.

Тереза нежно взяла его за руку и провела пальцами по его запястью.

– Я все еще люблю тебя, Джош, – шепнула она, но от подступающих слез голос сорвался. Девушка не чувствовала себя комфортно. Ее поглотила мысль о предательстве, которого на деле не существовало, но ложное чувство вины все еще присутствовало и пожирало ее изнутри. – Что бы сейчас ни происходило, я все еще тебя люблю…

Тереза произносила эти слова будто бы в знак раскаяния, словно извиняясь за саму себя. Джош сжал ее пальцы и, повернувшись, поцеловал в мокрые от слез щеки и дрожащие губы.

– Тесса, я уже отчаялся, думал, не верну тебя… Думал, – Джош вновь поднял взгляд на темный потолок, – что ты полюбила кого-то из тех пропавших.

Тереза отвела взгляд и представила образ Томаса. Вот он, радостный парнишка, сидит в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и улыбается, а затем в беззвучии, лишь губами, говорит: Все хорошо, Тесса, не волнуйся. Она скучала по нему, но как по лучшему другу или, скорее, брату. Размышляя о словах Джоша, о нем самом, глядя ему в глаза, она больше убеждалась, что любит именно его, не Тома. Она всегда его любила.