Часы

Собрались вечером вчетвером на Наташиной квартире, родители у нее уехали в отпуск по профсоюзной путевке. По дороге в магазине накупили водки, вина и консервов для закуски – «Завтрак туриста», «Сайра в томатном соусе» и непременная тушенка – Костя настоял. Наташа сварила картошку, она стояла посреди стола, исходя свежим паром. Было шумно и весело, радиола непрерывно играла пластинку с новым, только что появившимся хитом – бархатным баритоном Джо Дассена, каким-то чудом его удалось достать Эрику. Много пили и спорили. Сережино лицо пылало от вчерашнего солнца, от счастья быть полноправным членом общества настоящих художников, от того, что рядом была Наташа в легкой домашней одежде, трогательно милая и близкая. Спорили о месте художника в обществе. Эрик утверждал, что художник отмечен свыше своим даром, что он должен стоять над серой мещанской массой, и нес прочую чушь, о чем Сережа честно и с прямотой ему заявлял. Костя помалкивал, уплетая свою любимую тушенку, лишь изредка вставлял меткие, совершенно трезвые фразы. Выпили за первый успех начинающего художника, за нашу надежду и опору Валентину, за процветание мира искусства, за успех… Потом еще за что-то. Язык у Сережи стал заплетаться, а ему так хотелось высказать умные, точные, правильные мысли, рождавшиеся в мозгу, но Эрик куда-то исчез, а рядом оказалась Наташа, и он, запинаясь, стал говорить ей о своей любви… Наташа улыбнулась, взяла его за руку:

– Пойдем…

Она отвела его в спальню, закрыла дверь… Выключила свет…

Она отдалась ему привычно и буднично, бесстыдно, без любви и страсти.

Сережа был потрясен этим суррогатом любви. Он заметил, как понимающе переглянулись Костя с Эриком, когда они вышли из спальни.

Они совокупляются, как бродячие собаки на улице, – эта мысль сверлила висок.

Остаток вечера был скомкан, и все разошлись. Поздним вечером он впервые в жизни напился до потери сознания, не помнил, как пришел ночью домой, без денег, с порванной рубашкой и следами блевотины на штанине. Смутно помнилась какая-то подворотня, лохматый мужик, с которым он пил водку прямо из бутылки и которому рассказывал о роли художника в обществе. Мужик соглашался, но говорил, что одной бутылки не хватит… Раскалывалась голова и подступала тошнота. Он целый день провалялся в постели, а утром пошел в отдел кадров, оформился работать электриком на заводе с громоздким названием РГШО – по ремонту горношахтного оборудования.

Встречаться с Наташей было свыше его сил, но то, что произошло тогда в ее квартире, вошло в сознание как неизлечимая болезнь, как крушение всей его жизни. Наташа, ее тело, ее запах неотступно преследовали Сергея, снились ночами, и спастись от этого дурмана можно было только погрузившись с головой в работу. Или в алкогольное забвение.