Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ

Он приоткрыл глаза и приготовился, по мере возможности, наехать на дежурную медсестру. Вместо неё в белоснежном халате с дурацкой улыбкой вечно довольного человека стоял Аркадий Соломонович – известный хирург и по совместительству близкий друг ещё со студенческих лет.

Нельзя сказать, что они были не разлей вода, порой дороги расходились, но Аркаша всегда незримо присутствовал в жизни Александра. Двадцать лет назад он уже вытаскивал друга из подобной ситуации. Многие кричали: только в Германию или Израиль! Александр твёрдо стоял на своём: оперироваться будет у Аркадия, умирать – так только под его скальпелем, и везти никуда не надо, если что. Казалось, эта история больше никогда не повторится. Вот как всё обернулось!

Первый раз был шок, когда молодой паренёк на УЗИ захлопал глазами и в растерянности уставился на него с выражением дебила. Захотелось набить морду этому молокососу за его невнятное бормотание и заверение, что всё ещё неточно и требуется тщательное обследование. Запомнился ужас первых минут: «Почему я? Почему эта долбаная хрень приключилась именно со мной?!» Не хотелось верить в правильность поставленного диагноза. В Германии подтвердили…

Сейчас было по-другому, спокойней. Он уже научился жить с этим и где-то глубоко в своих мыслях держал вариант рецидива.

– Ну что, оклемался? Я сегодня на всю ночь. Так что будем с тобой куковать по соседству.

Александру захотелось хотя бы мысленно кинуть поду шку в его расплывшуюся с годами морду.

– Как я себя чувствую? Чуть лучше, чем после авиакатастрофы… Теперь химия? Сколько мне осталось? Говори как есть! Ты же меня знаешь. Правду, только горькую правду!

– Я что тебе, Господь Бог? Будем надеяться на лучшее.

– Ты ничего не скрываешь, Аркадий? Мне надо знать, – Александр тяжело вздохнул и уставился на настенные часы. – Самое страшное знаешь что? То, что ты сказал ещё до операции. Что я стану импотентом, и это необратимо. И я с этим не согласен! Так и знай!

– Ну ты дурень! Тебе выжить надо, а ты за старое… Можно подумать, мало у тебя всего этого в жизни было. Семьи лишился! А всё ради чего? Чтобы с очередной бабёнкой в койке покувыркаться! Главное, нигде не задержался. Всегда новая лучше прежней.

– Да, лучше! Тебе не понять. Ты однолюб. А я, может, и не любил никогда в жизни. Только Антонину, да и то непонятно, давно это было…

Тоню он встретил после медицинского и пары лет работы терапевтом в районной поликлинике неподалёку от Нарвских ворот. Домой всегда возвращался на автобусе до станции метро «Автово», а там пешочком ещё минут пятнадцать, где жил с мамой и бабушкой, сколько себя помнил. Метро не любил и, если не в центр, избегал по возможности. А тут, как назло, что-то случилось, троллейбусы встали как вкопанные и перекрыли всё движение – пришлось на метро добираться. В вагоне народу полно, с работы возвращаются злые, уставшие. Девчонку увидел – держится крепко за поручень верхний, аж на цыпочки привстала, в руках сумка большая, видно, студентка, совсем молоденькая, от силы первый курс будет. Понравилась. На пупса резинового похожа и такая беленькая! Она до станции «Дачное», до конечной – пришлось одну остановку с ней проехаться, еле догнал, так быстро по платформе бежала. Тоня училась в текстильном, только-только школу окончила. До этого у него постарше дамы были, опытные, без комплексов. А эта – чистый одуванчик, недотрога. Непонятно, что такое с ним приключилось – предложение Тонечке через месяц сделал, уж больно она сладкая была и какая-то родная, словно именно её ждал.

– Вы хоть видитесь с Тоней или врагами разбежались? – Аркадий придвинул стул, присел на краешек.

– Да разве с ней можно врагами? – улыбнулся Александр. – Она же всё в себе всегда, слова дурного не скажет… Слушай! И праздники с ней, и в отпуск… Да, гулял! Но по-тихому. Она, кстати, не знает, что я здесь. Не надо ей таких новостей, переживать будет.

– Тебя деньги погубили. Оставался бы простым терапевтом – хрен бы кому нужен был, кроме Тони. А так, понятно, на тебя бабы, как на мёд, слетались… Сам-то ты далеко не брутал! – тихо сказал Аркадий и заботливо поправил сбившееся одеяло. – Может, укол сделаем? Боль есть?

– Почему слетались? Это ты завидуешь мне, Аркадий! И нет у меня никакой боли.

– Да, вот именно сейчас я особенно тебе завидую.

– Тебе ещё и смешно! Всегда знал, что хирурги самые циничные из врачей, – Александр разглядывал потолок. Веки тяжёлые, слабый совсем, до противного.

– Сейчас укольчик сделаем, и заснёшь. Завтра на обходе загляну. Если что – зови, всё равно ночь не спать.

Аркадий подошёл к окну и уже протянул руку опустить жалюзи.

– Не трогай! Мне так спокойней. Небо вижу, значит, живой ещё.

– Тебе сын-то звонит? С ним, надеюсь, у тебя нормальные отношения? Он вроде в Швейцарии обосновался?

– Да, созваниваемся часто. Но мать мне не простил. Женился года два назад. Дедом скоро буду.

– Вот-вот, дедом! Помни об этом, Саша!

– Да пошёл ты куда подальше! Это ты всю жизнь как дед. А я ещё поживу, если сложится!

– Поживи-поживи. Кто же против?! Я только за, Саня… Всё! Укол, капельницу поставим, и отдыхай.