Часы бьют двенадцать

Несколько секунд Джеймс Парадайн молча стоял во главе стола, потом слегка склонил голову и произнес будничным тоном:

— Да сделает нас Господь искренне благодарными за то, что мы собираемся получить.

После этого он также сел, и Лейн поставил перед ним массивную серебряную супницу. В вопросах трапезы мистер Парадайн был так же старомоден, как и во всем остальном. Ему нравилось разливать суп и нарезать мясо для гостей, сидя во главе стола, и этой ночью он намеревался делать и то и другое. Ему также нравилось видеть стол, покрытый белоснежной камчатной скатертью, А обнаженное красное дерево приберегать для десерта и вина.

Эллиот оказался с левой стороны стола между Брендой и Лидией. Между ним и сидевшей напротив Филлидой находилась чудовищных размеров серебряная ваза с остролистом и белыми хризантемами, сквозь которые Эллиот мог бросать быстрые взгляды на Филлиду, когда она оборачивалась то к Марку, то к Алберту, сидящим слева и справа от нее. Он видел темный локон, щеку, уже не бледную, а румяную, но не более того. Эллиот пытался убедить себя, что он испытывает облегчение. Зачем ему смотреть на Филлиду? Их разделяет куда большее, чем ваза с цветами. Услышав голос Лидии, он повернулся к ней.

— Почему Джеймс прочитал молитву? Обычно он так не делает, поэтому мы сразу сели. Может быть, мы «собираемся получить» нечто особенное?

— Меня бы это не удивило.

— И ты знаешь, что это?

— Подожди и увидишь сама, — сухо ответил Эллиот. Внезапно он спросил: — Где ты была и что делаешь?

— Была? Повсюду. Делаю? Как всегда, выполняю свои обязанности?

— Какие именно? Ты часом не в ВТС[7]?

Зеленые глаза стали печальными, А рыжая голова слегка качнулась.

— Я бы свихнулась, если бы мне пришлось давать присягу и выполнять приказы. Я просто сижу в офисе и перевожу разные вещи.

— Какие?

— Ш-ш! Ни слова! Как бы ты прореагировал, если бы я тебе сообщила, что свободно читаю по-исландски?

Эллиот рассмеялся.

— Я бы сказал, что ты врешь.

— И был бы абсолютно прав. Ну А как твои дела? Сколько вещей ты изобрел с сорок первого года? Ведь именно тогда мы с тобой виделись в последний раз, не так ли?

— Так.

Она кивнула.

— На прошлый Новый год. Я поцеловала тебя под омелой. Возможно, я снова это сделаю, если ты не возражаешь.

— Боюсь, я не в том настроении.

Лидия подняла брови, выкрашенные соответственно ресницам.

— Странно, дорогой! Как, по-твоему, выглядит Филлида?

Если она рассчитывала вывести его из себя, то не добилась результата.

— У меня не было возможности рассмотреть ее как следует.

Лидия метнула на него быстрый взгляд.

— Тогда я скажу тебе. Она слишком худая и бледная. Филлида несчастлива — она тоскует и связана по рукам и ногам. Что ты намерен с этим делать? Можешь подумать над ответом, пока я поговорю с Дики. Только не ударь меня ножом в спину, потому что это испортит парчу. К тому же я не могу умереть, пока не внесу подоходный налог и квартплату.

Последние слова Лидия бросила через плечо. Она едва успела закончить фразу, как Дики обратился к ней:

— Слушай, красавица, ты должна поговорить со мной, пока тетя Грейс занята с Фрэнком.

Эллиот заговорил с Брендой, выглядевшей надутой и оскорбленной. Чтобы обидеть ее, требовалось так мало, что в других обстоятельствах он не стал бы из-за нее беспокоиться, но сейчас ему приходилось говорить и притворяться заинтересованным, лишь бы не казаться отвергнутым супругом, неизвестно почему задержавшимся на сцене. Эллиот преуспел в этом до такой степени, что расслабившаяся Бренда сообщила о свеем намерении вступить в женскую полицию.

— Отличная идея!

Она уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду, Эллиот?

— Только то, что сказал — что это великолепная идея.

— Ну, я не уверена, что сделаю это или даже что мне этого хочется. Но если женская полиция необходима, значит, им нужен персонал, А в таком случае я считаю своим Долгом туда завербоваться.

— Уверен, что тебе это доставит удовольствие.

Светлые глаза агрессивно блеснули между столь же светлыми ресницами. «Почему, черт возьми, она их не красит?» — с тоской подумал Эллиот и тут же вспомнил об эпическом скандале, который разразился, когда Лидия предложила Бренде это сделать. Филлида рассказывала ему об этом. Он словно слышал эхо ее голоса… Усилием воли Эллиот заставил себя слушать Бренду, гневно отвергавшую любое предположение насчет удовольствия.

Тем временем Дики говорил Лидии:

— Полагаю, тебе известно, что у меня усиливается сердцебиение каждый раз, когда я тебя вижу.

— «Сердцебиение», сочинение Ричарда Парадайна, — усмехнулась Лидия. — Как жаль, что ты не можешь изложить свои чувства в стихах. Это быстро привело бы тебя в нормальное состояние, А я бы с удовольствием получила в подарок сборник стихотворений, посвященных мне, в белом кожаном переплете с золотым тиснением и с надписью внутри: «Посвящается Лидии» — или, может быть, просто «Посвящается Л… »

— Критики начнут изощряться над «Л… » Как насчет «Лидии, которую я обожаю»?